Антиквар - [13]

Поначалу, правда, вела себя подобающе — выползала исключительно в минуты затишья, когда сознание парило в свободном полете. Царапалась слабо, едва ощутимо. Немедленно исчезала — стоило всерьез задуматься над чем-то, и уж тем более в присутствии посторонних. Однако жила и даже некоторым образом обживалась.

В какой-то момент Игорь Всеволодович стал ощущать ее присутствие постоянно. Еще не страх, но слабое напоминание, горький привкус, легкое покалывание.

Не болезнь — но отчетливое душевное недомогание. Не змея — червяк, шевелящийся в душе. Червячок даже.

В борьбе с ним Игорь Всеволодович был неоригинален.

Сначала, как большинство трезвомыслящих людей, отравленных смутной тревогой, пытался не обращать внимания, потом убеждал сам себя, что не обращает.

Позже занялся изгнанием. Тоже традиционно — с головой уходил в работу, без особого энтузиазма погружался в пучину развлечений.

Не помогало.

Анализировал, сопоставлял, размышлял трезво, твердо намереваясь заглянуть опасности прямо в глаза — не видел никаких глаз.

По всему выходило — опасности тоже нет.

А предчувствие было.

Обозвав себя старым параноиком. Непомнящий напросился на встречу с людьми, называть которых поклонник поповского фарфора не стал — красноречиво устремил палец вверх.

Результат предвидел и не ошибся — они не усмотрели повода для беспокойства. Пока не усмотрели. Впрочем, дополнительные гарантии на тему «если что» были получены.

И; надо сказать, возвращаясь домой, Игорь Всеволодович впервые не чувствовал в душе мерзкого трусливого шевеления. Перед сном по привычке хотел было посмотреть что-нибудь на видео. Последнее время вдруг пристрастился к идиотским триллерам, из тех, где настырные маньяки не желают отправляться в преисподнюю даже с проломленным черепом и распоротой грудью. И безжалостная кровавая рука неожиданно жутко впивается в лодыжку героя, возомнившего было, что победа за ним.

Чужие кошмары, пересказанные со смаком, как ни странно, успокаивали.

Такая психотерапия.

Этим вечером, однако, кассета крутилась вхолостую.

Едва замелькали на экране картины мрачного опустевшего города и зазвучала музыка, отдаленно напоминающая бетховенскую поступь судьбы, — Игорь заснул.

Внезапно и так крепко, как не засыпал давно.

Магнитофон работал. Маньяк справлял кровавую тризну, жертвы молили о пощаде, сыщик-одиночка шел по следу — Игорь Всеволодович спал.

И не видел снов.

Он проснулся рано, ощутив непривычную ломоту во всем теле. Спал не раздеваясь, и главное — чертовски неудобно, на узком пижонском диване, для сна по определению не предназначенном. Потому назначение современной дизайнерской мебели исключительно — восхищать продвинутых гостей, помешанных на Hi-Tech.

Плазменная панель — слава Богу, продукт последнего поколения, умна невообразимо — выключилась сама.

Солнце приветливо заглядывало в лицо.

Жизнь в пентхаусе — почитай, в поднебесье — баловала иногда невозможными встречами — ласковое, в меру яркое, висело за окном светило, как яблоко на ветке. Впрочем, было еще рано, потому и солнце пока обреталось низко, собираясь с силами для полуденного рывка.

— Привет! — сказал Игорь Всеволодович и прислушался.

Не то чтобы, уподобившись революционному поэту, жаждал общения с солнцем — настороженно внимал себе.

Жив ли в глубине души параноидальный страх?

Насчет паранойи уже не сомневался.

Недаром все же со значением возносил палец к небу многоопытный Герман Константинович — вчерашние собеседники умели говорить веско.

И убедительно.

Червячок не подавал более признаков жизни.

Напевая, Игорь Всеволодович отправился в душ.

И там, в прозрачной круглой кабинке, приплясывая в ароматном пару, под упругими струями не сдержал ликующий порыв души — заголосил что-то жизнеутверждающее.

Но — осекся.

Правда, не сразу расслышав мелодичную трель телефона.

Голый, мокрый, он скользил по паркету, лихорадочно соображая, где вчера бросил трубку.

Оказалось — там же, где заснул, в гостиной.

И — все.

Кончилось утро — солнце больше не висло за окном как привязанное.

И еще много чего кончилось в этот миг.

А страх — появился.

Прошло не более получаса — от энергичного молодого человека, выводившего оглушительные рулады, не осталось и следа.

Посреди разграбленного, разоренного магазина бестолково копошился немолодой растерянный мужчина, совершенно выбитый из колеи.

Да что там из колеи!

Казалось, он еще не до конца осознал, что произошло, или, напротив, осознал все слишком болезненно и остро. И потому смотрит странно.

На вопросы отвечает сбивчиво, невпопад. В маленьком, тесном пространстве передвигается неловко, будто пьяный или слепой — с размаху налетает на предметы, после долго восстанавливает равновесие, с трудом удерживаясь на ногах.

Последнее, впрочем, объяснимо и простительно — торговый зал небольшого, но прежде довольного уютного, с некоторым даже шармом антикварного магазина напоминал сейчас поле боя. Вернее — крепостное помещение после сокрушительного штурма и набега жестоких варваров, коим падшая цитадель отдана была на потеху и разграбление.

Теперь, впрочем, ушли и они, набив утробы и насытив души пьянящим чувством вседозволенности. Утомились в кровавых, не праведных делах.