Антика. Том 4 - [5]
Пелидов сын, касался руки
Царевниной, на холм ее поставил.
Я, как тебя, теперь их видел. Шли
И юноши отборные за ними,
Чтоб твоего детеныша держать
В минуту содроганий. Следом кубок
Из золота литой и полный царь,
Обеими руками взяв сначала,
Потом одной возносит и отцу
Готовится свершить он возлиянье.
Он знаком мне велит призвать народ
К молчанию, а я, в ряды вмешавшись,
Так говорю: «Молчание… молчи,
Ахейский люд… Молчите все…» Толпа
Застыла, как под штилем… Зазвучали
Слова Неоптолема: «О Пелид,
О мой отец, те чары, что приводят
К нам мертвецов, ты не отринь. Явись
Ты девичьей напиться крови чистой;
То войска дар и сына. Ты ж за это
Открой дорогу кораблям, узду
От них вручи ахейцам, чтобы легок
Наш был возврат и всем увидеть дом!»
Так вот слова его. А войско кликом
Венчало их.
Тут, взявшись за эфес,
Царь меч извлек сияющий. А свите
Отборной он кивает, чтоб схватила
Она юницу. Ею царский знак
Уловлен был, и речь ее ответом
Была к толпе: «Вы, Аргоса сыны,
Что город мой разрушили! Своею
Я умираю волей. Пусть никто
Меня не держит. Я подставлю горло
Без трепета. Но дайте умереть
Свободною, богами заклинаю,
Как и была свободна я. Сойти
Рабынею к теням царевне стыдно».
И смутный гул покрыл слова.
А царь
Агамемнон сказал: «Освободите».
И, царское приявши слово, дочь
Приамова от самого плеча
И по пояс свой пеплос разорвала,
Являя грудь прекрасней изваяний.
Потом, к земле склонив колено, так
Сказала нам она отважно: «Вот,
О юноша, вот – грудь моя, коль хочешь
Разить ее, ударь; а если шеи
Возжаждал нож, – мое открыто горло».
И, жалостью объят, Неоптолем,
Невольной волей движимый, дыханью
Ударом быстрым пресекает путь.
Потоком кровь из раны льется. Дева ж
Последний луч – старается упасть
Пристойно и скрывает, умирая,
То, что должно быть тайной для мужей.
Но только вздох последний отдан, мигом
В движенье все приходит: те бегут,
Умершую листами покрывают,
А те костер готовят и еловых
Туда несут вязанки сучьев; если ж
Кто ничего не делает, тому
Со всех сторон кричат: «Лентяй, негодный!
Чего стоишь? Убора ль не припас?
Иди сейчас и дар готовь – почтить
Великое, бестрепетное сердце».
Вот, женщина, о дочери твоей
Что говорили там покойной. Если
Между детьми твоих прекрасней нет,
Нет и тебя меж матерей несчастней.
Корифей
Клеймо беды на городе и вас,
Рожденные Приамом, боги выжгли.
Гекуба
О дочь!.. Но сколько ж бед передо мною?
Коснись одной, – глядишь, впилась другая,
А новая к себе влечет… Никак
Не выпустят из очереди сердца…
Страдание твое с ума нейдет
Я не могу не плакать. А ведь как бы
И скорби-то не стихнуть от вестей
Такой прекрасной смерти!
Если нива
С бесплодною землей орошена
И вовремя согрета небом, может
Она родить сторицей. А другие,
И тучные порой, неурожай
Постигнет от погоды. Между смертных
Совсем не то. Порочный только злым
И может быть. А добрый – только добрым:
Несчастия не властны извратить
Природный дар. Ну, а заслуга чья же?
Родивших ли иль тех, кто воспитал?
О, воспитанье много значит. Если
Кто обучен прекрасному, того
Не увлечет постыдное: имеет
Он образец в прекрасном.
Но зачем
Ты мечешь, ум, на воздух эти стрелы?
(Талфибию.)
Ступай, глашатай, грекам объяви,
Чтобы никто до мертвой не касался.
Пусть удалят толпу. Средь мириад
Бессильна и угроза. А матросы,
Да без вождя, – ведь это пламя, хуже
Чем пламя; и для них – кто зла бежит,
Тот сердцем слаб.
Талфибий уходит.
Ты, старая слуга,
Как встарь, сосуд возьми: с волною моря
Края его сравнявши, дашь сюда.
Рабыня уходит.
Сама хочу последним омовеньем
Ее омыть, мое дитя – невесту
Без жениха и деву без светлицы;
Затем – убрать по мере сил. Достойно
Я не могу; не стоит и мечтать.
Из украшений женских кое-что
У пленниц соберу, товарок в рабстве,
Что делят мой шатер. Ведь от господ
Припрятала ж иная от недавних
Хоть что-нибудь из прежнего добра.
О мой чертог, горевший позолотой…
Блаженная обитель… Ты, Приам,
Отец детей могучих и прекрасных,
И я, их мать, – о, как же низко мы,
Как глубоко мы с гордой выси пали!
Подумаешь, не все ль мы точно гребнем
Вздымаемся кичливо: тот – гордясь,
Что он богат, а тот – что между граждан
В почете он. Какая суета!
Заботы эти, замыслы… пустая
Шумиха слов. Того зови блаженным,
Кому не кроет зла насущный день.
(Уходит в палатку.)
Хор
Строфа
Муку мою решили,
Гибель мою написали
В день, когда в ель на Иде
Париса топор вонзился
И он на темные волны
Замыслил ладью направить
Туда, за Пленой, коей
Краше и солнце златое
С выси своей не зрело.
Антистрофа
Мука на смену мукам,
Цепи цепей тяжелее,
И одного безумье
Народу стало на гибель.
Теперь тот спор пересмотрен,
Тот спор на лесистой Иде,
Когда волопас беспечный
Трех обитательниц неба
Мыслью судил земною.
Эпод
Он пересмотрен, да
На брань, на кровь, на убийство,
На гибель чертогам моим!
Но стонут и там,
На тихом Евроте,
Верно, спартанки:
Стонет и плачет дева в дому;
Дряхлой рукой терзает
Мать там косы седые,
Щеки терзает, а кровь
По пальцам с ногтей струится.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Входит старая служанка, которую посылали за водой; она несет тело Полидора, наскоро закутанное в ее троянский пеплос.
Служанка
Гекуба где ж?
(Оглядывается и ищет глазами царицы.)
Уж точно злополучьем
Мужей и жен опередила всех:
Никто у ней победы не оспорит.
«Медея» – трагедия великого древнегреческого драматурга Еврипида (480 – 406 до н. э.).*** Царская дочь Медея настолько сильно любит своего мужа Ясона, что ради него идет на преступления против собственного отца и брата. Но Ясон предает Медею и она начинает жестоко мстить. Другими произведениями Еврипида, дошедшими до наших дней, являются «Ипполит», «Гераклиды», «Гекуба», «Андромаха», «Умоляющие», «Алькеста», «Смерть Поликсены», «Геракл», «Троянки». Авторитет Еврипида в мировой литературе неоспорим. Его трагедиям спустя сотни лет подражали многие известные драматурги.
Трагедия поставлена в 428 г. до н. э.Это одна из тех трагедий Еврипида, где человек представлен игрушкой богов. Критская царевна Федра, молодая жена Тесея, влюбилась в своего пасынка Ипполита, сына амазонки. В первой версии трагедии ("Ипполит, закрывающийся плащом") Федра лично объяснялась юноше в любви, а тот со стыда закрывался плащом. Афинскую публику подобная сцена шокировала, и поэт переработал пьесу, превратив в сводню кормилицу.
Трагедия написана в Македонии и поставлена в Афинах после смерти поэта вместе с «Ифигенией в Авлиде». Хотя трагедии приурочивались к празднествам Диониса, сюжеты, связанные с этим богом, в них разрабатывались довольно редко (около 20 названий из 600 сохранившихся). Вероятный предшественник Еврипида – Эсхил, написавший не дошедшую до нас драму «Пенфей».Фиванская царевна Семела, дочь Кадма, была возлюбленной Зевса. По неразумию она попросила громовержца явиться во славе и погибла от его молний. Зевс спас недоношенного младенца (по одной из версий – зашил его в бедро и, когда пришел срок, "родил")
«Киклоп» – сатирическая драма великого древнегреческого драматурга Еврипида (480 – 406 до н. э.).*** Во время своего странствия Одиссей приходит в дом одноглазого чудища киклопа, еще не подозревая, куда он попал. Его встречают сатиры, слуги киклопа, которые мечтают избавиться от своего хозяина, но из трусости не предупреждают Одиссея об опасности. И ему предстоит сразиться с чудищем в смертельной схватке… Другими трагедиями Еврипида, дошедшими до наших дней, являются «Ион», «Орест», «Вакханки», «Ифигения в Авлиде», «Ифигения в Тавриде», «Рес», «Смерть Клитемнестры», «Сочинения».
Трагедия была написана в Македонии в конце жизни Еврипида и поставлена в Афинах посмертно.Миф о том, как Артемида потребовала с отправляющихся в Троянский поход греков выкупа за попутный ветер – дочь Агамемнона, Ифигению – уже использовался в не дошедших до нас трагедиях Эсхила и Софокла. Еврипид не объясняет, почему богиня потребовала неслыханного дара (греки не приносили человеческих жертв); Эсхил рассказывает о дурной примете – орлах, растерзавших беременную зайчиху. Существует и версия, согласно которой Агамемнон убил лань в священной роще Артемиды и был наказан за это.Подмена жертвы на алтаре ланью и превращение Ифигении либо в бессмертную спутницу Артемиды, либо в ее жрицу – очень древний мотив.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Мартин покидает Англию, чтобы заработать на безмятежную жизнь со своей обожаемой Поппи Дэй, но пропадает без вести. Крошка Поппи до последнего надеется на лучшее, но однажды до нее доходит жуткий слух – Мартина похитили, и его жизнь в любой миг может оборваться. Тогда она решается на безумный, отчаянный поступок. Облачившись в восточное одеяние, Поппи отправляется в далекий, загадочный Афганистан, выдав себя за известную журналистку. В одночасье повзрослевшая Поппи оказывается без какой-либо защиты в самом сердце недружелюбной страны, среди гор и кишлаков, в компании отчаянного журналиста Майлза Варрассо и одного из местных головорезов, Зелгаи Махмуда.
Друзья женятся, заводят детей и переезжают за город, и только у Джилли Браун ничего не происходит. Ей кажется, будто она пропустила последний автобус домой. По совету приятелей, чтобы справиться с депрессией и решить материальные проблемы, Джилли ищет жильца с понедельника по пятницу. Но она никак не ожидает, что в ее двери постучится красавец, телевизионный продюсер Джек Бейкер. Сама судьба дарит ей шанс снова стать счастливой. Девушка попадает под очарование Джека, и ее захватывает увлекательный вихрь чувств.
Две романтические истории в одной книге. Они пропитаны пряным ароматом дальних стран, теплых морей и беззаботностью аборигенов. Почти невыносимая роскошь природы, экзотические нравы, прекрасные юные девушки очаровывают и французского солдата Жана Пейраля, и английского морского офицера Гарри Гранта. Их жизнь вдали от родины напоминает долгий сказочный сон, а узы любви и колдовства не отпускают на свободу. Как долго продлится этот сон…
Если ты юная герцогиня и крон-принцесса, это не значит, что тебе суждено безбедное существование. Напротив, это значит, что твоя жизнь висит на волоске. В мире, который наступил на Земле после опустошительной «Бури войн», дети королей, президентов и других правителей заперты в обители, которая очень мало отличается от тюрьмы. Их жизнь – залог мира. Если страна объявит войну соседям, наследника правящей фамили ждет бесследное исчезновение. Так решил Талис, искусственный интеллект, всемогущий и всевидящий страж человечества.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Придумать себе жизнь… разве такое возможно?Громкий успех «Маленьких ошибок больших девочек» Хизер Макэлхаттон доказывает — еще как возможно!В реальной жизни, совершая выбор, мы понимаем: сделанного уже не изменить.А что, если бы это все-таки оказалось возможно?Перед вами — уникальная книга. Вы сами будете выстраивать ее сюжет и решать, как жить вашей героине дальше.Снова и снова надо делать выбор.Поступать в институт — или идти работать?Бросить бойфренда — или выйти за него замуж?Родить ребенка — или предпочесть карьеру?Отправиться в путешествие — или купить шубу?У каждого решения — свои последствия.Все как в жизни — за одним исключением: сделав неверный шаг, вы можете вернуться к началу — и попробовать заново!