Антихрист - [195]

Она увидела стоящего у окна человека. Ее охватил ужас, сердце, казалось, остановилось, а потом бешено забилось. Только что она смотрела туда и там никого не было, а теперь там кто-то стоял. В первое мгновение его силуэт казался черным на фоне освещенного ярким летним солнцем проема. Когда глаза привыкли к свету, Наташа увидела, кто находится в ее комнате и поняла, что ее час — тот, к которому она сознательно или бессознательно готовилась все это время, — настал. Ни на миг Наташе не показалось, что это сон или игра воображения, она поняла, что время ожидания закончилось.

Сатана молчал. Наташа тоже молчала. Наконец он сказал:

— Почему ты не спросишь меня об Иване? Я пришел сюда, чтобы ответить тебе именно на этот вопрос.

— А почему ты решил, что я должна тебе его задать?

— Потому что ты любишь его, и тебе должна быть небезразлична его судьба. Неужели я ошибаюсь?

— Нет, ты, конечно, не ошибаешься, Сатана, — ответила Наташа, — но пришел ты сюда не за этим. «Как я могу так запросто говорить с ним и не бояться ничего? — удивилась Наташа. — Почему я не спрашиваю себя: не сошла ли я с ума? Это все странно. Но ясно одно: если он появился, я скоро умру…» Что тебе надо, говори скорей и убирайся, а лучше — ничего не говори.

— Я ухожу со сцены, Наташа. Мне осталось существовать, не хочется употреблять слово — жить, оно к нам не подходит, совсем немного, скорее всего несколько часов, ведь Иван уже более трех лет спит часа по четыре в сутки, не думаю, что он сегодня проспит дольше. Когда он проснется, он нажмет пусковую клавишу своего суперкомпьютера и запустит программу Конца света, которая объединит все народы и племена в едином всемирном государстве, где все будут говорить на одном языке и молиться одному Богу. Только мне там места уже не будет.

— Почему?

— Он создаст мир, где человечество под его властью будет жить, как одна сплоченная общей идеей нация, исповедующая одну религию, где каждый будет свободно исследовать действительность. И вера будет для всех одна, ввиду ее очевидной для всех истинности. Процесс духовного развития будет определен на тысячелетие вперед, и цель его будет ясна каждому. Люди научатся слушать друг друга и разрешат все проблемы путем переговоров, которые они будут вести на одном языке. Каждый более всего будет озабочен своим духовным развитием. Семьи будут счастливы, и женщины в этом новом обществе займут воистину подобающее им место, а отцы радостно будут обучать своих детей открывшейся истине. Все будут равны в правах и возможностях, потому что осознают необходимость добровольного перераспределения богатства, а наука станет опорой этой новой религии. В таком мире не будет места для зла, а значит, и для меня.

— А я?

— А ты должна умереть.

— Почему?

— Ивану не нужны свидетели рождения его величия.

— Не хочешь ли ты сказать, что он убьет меня?

— Я думаю, что тебе это лучше сделать самой.

— Ты описал счастливое общество. Почему же мне туда нельзя? Я совершенно не вижу никакой связи между Иваном и моей смертью. Если он осуществил свою мечту и сделал нечто такое, что сможет реализовать все то, о чем ты сказал, — хорошо. Но причем здесь я?

— Ты?

— Да, я.

— А разве ты согласишься жить в таком обществе?

— В обществе без насилия и войн?

— Да. И без ненависти.

Наташа закрыла глаза. Ее лицо выразило величайшее сосредоточение и напряжение воли. Сатана изо всех сил пытался проникнуть в ее мысли, но как будто провалился в черную бездну. Туда, где Наташа искала ответ на его вопрос, он проникнуть не мог. Наконец она открыла глаза и сказала:

— Ну вот! Ну вот, видишь! Я даже не спрашиваю — почему?

— А почему ты меня не спросишь, Сатана? Почему ты не спросишь меня, почему я не хочу в эту счастливую жизнь?

— Потому что я знаю твое объяснение.

— В этом вся твоя сатанинская хитрость, о которой столько написано. Да просто потому, что царства Божьего на Земле быть не может. Я не знаю, почему. Но знаю точно, что не может. И всякий, кто ставит такую цель прямо или косвенно, — твой слуга, Сатана. Если Ивану каким-то образом удастся сплотить все человечество вокруг общей идеи или учения, значит, это учение — лживо.

— Но почему?!

— Потому что Бог этого не хочет.

— С чего ты это взяла? Ваш добрый Творец, который так печется о вашем людском благополучии, и вдруг этого не хочет. Если Он один, значит, и цель у людей должна быть одна, и религия одна.

— Да, Он этого не хочет. Уходи, Сатана.

— Хорошо, я ухожу. Но теперь ты понимаешь, почему я к тебе пришел. Мне этот новый мир, который начнется вот-вот, не нужен, так же как и тебе. Ты, кстати, можешь сама убедиться, что я не лгу.

— Как?

— Полетели со мной к Ивану. Ты все увидишь сама. Точнее, услышишь от него.

Наташа растерялась, ей впервые за время разговора стало страшно. Но что-то заставило ее сказать решительно и твердо:

— Нет.

— Значит — нет?

— Я лучше умру. Я совсем этого не боюсь и уже готова.

— Вот как… — тихо сказал Сатана. — Готова… Ну, так умирай, — он повернулся к Наташе спиной и стал смотреть в окно. — Не хочешь его увидеть, просто увидеть?

— Нет.

— Ну что ж, увы…

С этими словами Сатана исчез так же неожиданно, как появился.