Антиглянец - [35]

Мы бы позавтракали в кафе на бульваре Осман, потом он бы показал мне свой город, а я потащила бы его к памятным зарубкам, оставленным мной в Париже несколько лет назад – церковь Мадлен, сувенирная лавчонка на Риволи, в которой я купила браслет из старинных монеток, маленький пляж на Сене, в районе Нотр-Дама, где можно сидеть на матерчатых стульчиках и глядеть, как мимо проплывают туристы и машут нам, парижанам, рукой.

А потом мы бы пришли в этот номер, чтобы поваляться до ужина, и не вышли бы отсюда до утра. Только бы смотрели, как меняется контрастность за окном – сумерки постепенно загустевают в ночь, и потом снова на разбодяженном фоне утра проступает город…

Я вскочила. Через полчаса нужно быть внизу. Черт, черт! Ленкино платье выглядело ужасно – жеваное и мятое, промучившееся в чемодане целые сутки. Утюга не было.

Я набрала ресепшн.

– I need the iron, my room 234.

Портье любезно сообщил, что утюг в номере.

Я еще раз обежала комнату по кругу. Утюга не было. Конечно, лучше бы позвонить девчонкам, но я даже не знала их по фамилиям. Только Ведерникову. Но этот вариант исключен. Я набрала номер:

– Жаклин, это Алена из Gloss. Извините, что беспокою. Но у меня небольшая проблема.

– Что есть проблема?

– У меня в номере нет утюга. Можно взять ваш минут на десять?

– Твой номер есть утюг!

– Портье сказал то же самое. Но я не нашла, – я чувствовала себя бытовой идиоткой, неспособной решить простейший вопрос.

– И ты думаешь, компания L’Or сэкономить на твой утюг? У всех заказан утюг!

– Жаклин, клянусь, его нет!

– Я дать, я дать тебе утюг!

Она была в ярости.

Я поднялась на четвертый этаж. Жаклин стояла на пороге, замотанная в полотенце.

– Что ты хочешь?!

– Утюг! Жаклин, извините меня еще раз.

Она ушла в комнату и через минуту вернулась с прибором.

– Я сейчас верну.

– Оставь!

Двери лифта открылись, и я шагнула вперед – прямо на пожилую даму. Твидовый костюм, сумочка, бриллианты в ушах и туфельки на маленьком каблуке – воплощение потомственной буржуазности. Она в ужасе отшатнулась от утюга.

– Пардон, мадам, – кажется, я опять опозорилась.

Ровно в пять часов я стояла на ресепшн в черном атласном платье, подставив голую спину под кондиционеры. Редакторы красоты из «больших» журналов оделись ярко – Яна в красном платье, с зеленой меховой горжеткой вокруг шеи, Саша в зеленом бархатном пиджаке, украшенном красными вишенками, Оксана в парчовом золотом платье. Таня и Маруся тоже были в чем-то сверкающем. В черном – я одна. Ждали Настю и Жаклин.

Через минуту Жаклин вылетела из лифта и тут же поскользнулась на мраморном полу. Пытаясь удержаться, она взмахнула рукой, в которой держала меховую накидку, и задела пепельницу. Металлическая урна загрохотала по мрамору, разбрызгивая по глянцевой поверхности песок, перемешанный с окурками. Девочки ринулись на помощь. Яна поднимала Жаклин, Саша и Оксана отряхивали ее костюм – что-то невероятно элегантное в духе Шанель, черное с серым. Таня и Маруся водружали на место пепельницу и даже, кажется, поднимали окурки с пола. От скорости, с которой разворачивалась эта сцена, я явно тормозила – и стояла столбом, никак не участвуя в спасении патронессы. Нехорошо. Вдруг я увидела черную меховую накидку, которую до сих пор никто не подобрал. Я кинулась к норке, но столкнулась лбом с еще одним Бэтменом. Настя. Мы вместе поднесли накидку мадам Ано.

Та уже пришла в себя.

– Больше не будет этот отель! В отель должен быть ковер! Следующий раз Жаклин повезет в «Георг Пятый».

Она осмотрела нас, начиная с Насти.

– Ну, готовы? Жаклин оценить вас!

Ведерникова была, как всегда, ослепительна. Что-то серебряное с черным, каблуки, плечи, декольте. И большущие камни в ушах. Черт, а они ведь настоящие! Я вспомнила про ее коллекцию бриллиантов. Странно, но камни казались фальшивкой, дешевой бижутерией. Я привыкла к тому, что в настоящих украшениях бриллианты всегда маленькие – и воспринимала их размер как доказательство подлинности. Такие были у мамы, у бабушки, у всех наших знакомых. Трудно представить, что вот эти огромные сосульки настоящие. Как они могут быть такими большими? В моей голове этот размер не укладывался.

Или все дело в том, кто это носит? Вот у той тетки из лифта точно были бриллианты. Я почему-то это сразу поняла.

– Красавица! – Жаклин тронула Настину висюльку, которая тут же выдала порцию искр.

– Харроший, – Яну тоже оценили по достоинству.

Саша и Оксана получили призовые хлопки. Младшие Маруся с Таней – просто улыбку.

– Хароший, хароший!

Жаклин благосклонно посмотрела на меня. И потрепала по щеке, которую я насандалила блестящей герленовской пудрой, выданной мне Красновой.

Яна, до сих пор ни разу не взглянувшая в мою сторону, вдруг мило улыбнулась мне.

– Девочки, какие же мы все красивые! Жаклин, ты всегда выбираешь лучших! – сказала она.

– Готовы? За мной!

Мы стояли возле входа Petit Palais, он же Музей изящных искусств, и пили шампанское. Мы были самые яркие, и Жаклин нами гордилась. Англичане, немцы, американцы, поляки, итальянцы, собранные точно в такие же группки во главе с региональным предводителем, разглядывали друг друга. Они были в основном в черном, не такие роскошные, как мы. Мы – это я зря сказала. Я-то была в черном.