Антиглянец - [22]
– А я тебя ищу! Ты диктофон взяла?
Теперь мы стояли втроем.
Я молчала. Рассматривала Настю. Худая. На высоченных каблуках. Светлые волосы, длинные. Шелковая блузка с широким поясом. Джинсы, другие, не те, что на фотографии. На шее цепочка с бриллиантовой – наверняка – слезинкой. Очень красивая. Потрясающая.
Настя улыбалась мне. Но как-то странно. Как будто смотрела через стекло.
– Я спрашиваю, Алена, диктофон взяла?
– Да, взяла, взяла, – я говорила что-то не то. Надо по-другому, надо собраться.
– Почему опаздываешь? Редакционные мероприятия – это работа. Извини, дорогая, – новый сотрудник, боевое крещение.
Последняя фраза была адресована Насте.
Настя улыбалась. Я поняла, в чем странность – она в принципе меня не видит. Островская нас не познакомила, не сочла нужным. Для Насти это сигнал – я проходной персонаж, присутствие которого не требует никакой реакции. Спрашивается, почему я не представилась сама? Почему я так легко согласилась на роль статистки? Надо было бежать, сразу!
– Алена, задание тебе! Проводи Настю и проследи, чтобы посадили в первый ряд.
Я опомнилась.
– Лия, я рекламодателей встречаю. Ты тогда сама… – пробормотала я. Но Островская даже ухом не повела:
– Настенька, тебя проводят. Не прощаемся, дорогая, я тебя там найду, – Лия была нежна.
Мы пошли. Я впереди, Настя следом.
– Девушка, подождите! Вас, кажется, Алена зовут?
– Да. Очень приятно. – Зачем я это говорю? Кому приятно? Мне?!
– Алена, подержи сумку, мне надо пояс поправить, тут такой сложный бант… Встань сюда, закрой меня от камеры. И делай вид, что мы с тобой разговариваем.
И я взяла ее сумку. Маленькую, похожую на лошадиное седло. С надписью Dior. Что со мной происходит? Настя поправила блузку. Взялась за свое седло. Скомандовала:
– Пошли!
Я пошла вперед – извозчичья лошадь, которой все равно, куда идти. Мы пробрались к дверям, Лена уже оставила свой пост, все наши были внутри.
В огромном ангаре с устрашающими бетонными стенами, хранившими, наверное, еще следы первых пятилеток, был выстроен подиум. Индастриал-look – это теперь модно. Сочетание гламурной роскоши с обшарпанной эстетикой героического советского прошлого.
На стенах – постеры. Обложка журнала со слоганом «Читайте Gloss! Культ 100% роскоши» и рекламный плакат, сделанный для фильма «Марк Шиffер. 100% shit».
Я сдала Настю на руки Вере. Сразу стало легче.
Народу было полно. В первых рядах сидели звезды. Конеген, Троицкий, муззвезда Саша Калиновская через два стула от них и артисты, снимающиеся в фильме, – Ирина Розанова, Алексей Серебряков, Андрей Носков.
– Это не настоящий модный показ, – Краснова цапнула меня за руку. – В реале на топовых местах сидели бы совсем другие люди.
– Да, а кто? – спросила я машинально. Мой ожог от встречи с Настей болел уже нестерпимо.
– Оля Слуцкер, Света Бондарчук, Рената. А с другой стороны Наташа Королева, Винокур и Галкин с Киркоровым. Ну и Долецкая, Шахри и Хромченко.
Ну да, главные редакторы журналов.
– И Ирка наша, – сказала я, мечтая отделаться от Красновой, чтобы незаметно слинять.
– Щас! Ирка наша сидит во втором ряду. Дышит в спину «Вогу».
Да, Полозова однажды об этом говорила. Журналисты слонялись вдоль рядов в поисках места – но наши девочки отгоняли их от приоритетных кресел. Я видела, как Вера изгнала из партера двух дам неопределенного возраста, и усадила Ведерникову рядом с Троицким. Логично, для картинки нужна концентрация узнаваемых лиц в первых рядах.
Я увидела Кончаловского. Придется подойти. А о чем спрашивать? Я ведь даже не подготовилась – времени не было. Мне стало страшновато.
Я умею разговаривать о деньгах, но не об искусстве. К тому же, стоит сморозить какую-нибудь глупость, и обратного пути не будет – сразу запишут в разряд поверхностных журналистов, которые ни о чем не имеют представления.
Кончаловский тем временем организовывал пространство. «Камера будет идти отсюда, значит, подходишь с той стороны». Это актеру. «Пересадите вот этих из массовки к Ире в центр». Это ассистентам, которые немедленно ринулись к двум фрикам, изображавшим гламурных тусовщиков, и переместили их поближе к Ирине Розановой. Как я поняла, в фильме она играет главного редактора. «Скажешь мне потом, что ты думаешь про глянец!» Это Свете Конеген.
Я решилась.
– Андрей Сергеевич, здравствуйте! Меня Алена Борисова зовут. Я из журнала Gloss. Мы интервью с вами хотели сделать…
– Хорошо, хорошо. Давайте после… О, Пашенька, здравствуй, здравствуй…
К Кончаловскому подошел человек в черной майке и черных джинсах, сопровождаемый тремя молодыми людьми. Андрей Сергеевич и некто Пашенька обнялись.
– Что вам мое интервью? Вот кто ваш герой!
Я не знала, как реагировать. На всякий случай молчала. Человек в очках тоже.
– Вы не знакомы? А говорите, в глянце работаете. Девушки должны его знать в лицо. Познакомьтесь – это Паша Гейдельман, у меня в фильме играет между прочим. Он может вас замуж выдать. А это…
Он уже забыл, как меня зовут.
– Эта девушка работает в журнале Gloss, который у меня снимается. Тебе такие кадры не нужны, Паша?
Гейдельман пожал мне руку. Крепко. И вежливо улыбнулся.
– Я подумаю.
Интересно, о чем он подумает? Я отошла.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.