АнтиЭйнштейн. Главный миф XX века - [8]

. Опять во всем плохом виноваты не родственники - евреи, а некультурное и грубое немецкое окружение бедного Альберта!

Но все это было гораздо позже, а пока Милева приехала к Эйнштейну в Швейцарию через несколько месяцев после рождения дочери, ребенка с ней не было, так как из-за рождения Лизерль Эйнштейн мог потерять найденное им с таким трудом место патентоведа в Берне.

Здесь опять возникает вопрос: как совместить облик Эйнштейна-человеколюба с отношением к собственной дочери как к помехе в достижении производственных успехов? Или это опять - отношение к собственной дочери как к ребенку славянки? К сожалению, многочисленные биографы Эйнштейна, постоянно скрывающие его недостойные поступки, ответ на этот вопрос не дают.

Возможно, это и явилось причиной последующих трудностей в браке Эйнштейна с Милевой, вероятно, она не хотела расставаться с дочерью, считала, что Эйнштейн заставил ее пойти на это, и винила во всем его.

В старости Эйнштейн описывал свою бывшую любимую женщину как особу молчаливую и склонную к депрессии. Хотя в 1903 году он сообщал своему лучшему другу: «Она умеет позаботиться обо всем, прекрасно готовит и все время в хорошем настроении» (выделено мной. - В.Б.).

Биографы так оценивают роль Милевы Марич в жизни Эйнштейна: «Двадцатисемилетняя супруга меньше всего могла служить образцом швейцарской феи домашнего очага, вершиной честолюбия которой является сражение с пылью, молью, сором» (это издевательское отношение к великолепно образованной, целеустремленной женщине, способному ученому, содержащей мужа и дом в порядке, характерно для целого ряда биографий Эйнштейна).

И далее: «Что для Эйнштейна означала хорошая хозяйка?» - «Хорошая хозяйка дома та, которая стоит где-то посередине между грязнушкой и чистюлей». По воспоминаниям матери Эйнштейна, Милева была «ближе к первой», при этом сам гений называл себя «цыганом» и «бродягой» и никогда не придавал значения собственному внешнему виду. Стоит спросить цыган, не обидело ли их такое сравнение.

Карл Зелинг со слов Эйнштейна писал, что Милева была «мечтательницей с тяжелым, неповоротливым умом, и это часто сковывало ее в жизни и учебе». И он же пишет: «Однако следует записать в пользу Милевы то, что она храбро делила с Эйнштейном годы нужды и создала ему для работы, правда, по-богемному неустроенный, но все же сравнительно спокойный домашний очаг».

Иоханнес Виккерт[8] дает следующую характеристику Милевы Марич: «Скупая на эмоции, немногословная, возможно, несколько меланхоличная Милева нашла в приезжем молодом человеке настоящего друга. И это тем более важно, что до самой женитьбы Эйнштейн везде чувствовал себя гостем. Я неизменно «плавал» всегда вокруг и около - всегда чужой».

Наверняка Милеве непросто было жить с Эйнштейном, он был неряхой, почти ежедневно, часто до глубокой ночи спорившие в доме Эйнштейна гости могли с благодарностью вспоминать о щедрости и сдержанности Милевы. «Знаете, Милева все-таки необыкновенная женщина», - сказал однажды Эйнштейн.

Одна из глав книги П.Картера и Р.Хайфилда, посвященная последующим событиям, называется «Борьба за развод во время войны».

Хотя Эйнштейн посылал из Берлина деньги Милеве и детям, но их не хватало на жизнь, и она подрабатывала уроками математики и игры на фортепьяно.

С началом Первой мировой войны Милева с двумя детьми жила в пансионате в Цюрихе. Эйнштейн писал: «Я охотно прислал бы тебе больше денег, но у меня у самого их не осталось. Сам я живу более чем скромно, почти понищенски. Только так мы сможем отложить что-то для наших мальчиков». В декабре он обещал выплачивать Милеве по 5600 рейхсмарок в год и написал: «Я хочу, чтобы меня больше не беспокоили по пустякам…» Это писалось в то время, когда экономическое положение любой, вовлеченной в войну страны оставалось крайне неопределенным и трудно было заранее сказать, в какую величину обратится эта сумма в рейхсмарках. Но на это «любящему» отцу было в высшей степени наплевать.

К концу 1914 года друзьям Эйнштейнов стало ясно, что брак окончательно распался, Милева сняла квартиру недалеко от политехникума, а Эйнштейн поселился на холостяцкой квартире рядом с Эльзой и мог встречаться с ней сколь угодно часто.

В 1916 году Эйнштейн «оглушил Милеву следующим предложением: «Итак, поскольку наша раздельная жизнь прошла проверку временем, я прошу тебя о разводе»». Это предложение во многом было определено позицией семьи Эльзы - ее старшая дочь Марго собиралась замуж, и репутация матери - чужой любовницы вредила ее будущему общественному положению.

Для урегулирования дел по разводу Эйнштейн приехал к жене и детям, вызвал по отношению к себе озлобление со стороны старшего сына Ганса Альберта и уехал, оставив Милеву в состоянии столь тяжелого кризиса, что близкие в течение нескольких месяцев опасались за ее жизнь, за это время она перенесла несколько сердечных приступов. Состояние ее было столь тяжелым, что она даже не могла присматривать за детьми.

Эти приступы и болезнь Милевы Эйнштейн и его маменька восприняли как очередное притворство с ее стороны, хотя его лучший друг - Мишель Бессо пытался их в этом разубедить. В письме к Бессо Эйнштейн дает понять, что, если Милева умрет, он плакать не будет. Однако Милева никак не оправдывала ожиданий мужа, она не умирала, ее болезнь тянулась, улучшения состояния здоровья чередовались с ухудшением, она часто оказывалась в больнице.