Античное христианство и гностицизм - [17]

Вселенская ересь манихеев. Мани Хайа (216–276), религиозный реформатор, сумевший создать если не мировую религию, то, по крайней мере, «вселенскую ересь», в молодости был изгнан из некой «элксаитской» общины[81], располагавшейся около Месены (нынешней Басры), как еретик[82]. Основанная им манихейская община распространилась на огромном пространстве — от Северной Африки до Китая. Религиозную историю человечества Мани Хайа рассматривал, как череду «посланников Света»[83], в число которых включал Зороастра, Будду, Иисуса Христа и даже апостола Павла. Именно этим и обусловлено вхождение в манихейское богословие ряда значимых христианских элементов, в том числе христологии Иисуса Сияющего и Иисуса Страждущего.

Мани Хайа включил в свою проповедь и ряд зороастрийских мифологем, радикально пересмотрев их значение. В созданной им системе видимый мир сотворен светлыми сущностями на определенный срок для преодоления последствий вторжения сил тьмы в область Света. Мир объективно является злом, но все же меньшим, чем агрессия темных сил. В описание творения Мани Хайа ввел тошнотворные подробности — например, небо и земля сотворены из ободранных и расчлененных, но остающихся при этом живыми туш чудовищ области тьмы. Русскому читателю представление о манихейском учении позволяет составить переведенный Е. Б. Смагиной трактат Кефалайа[84], представляющий собой изложение проповедей Мани Хайа перед верующими.

Для нас представляет интерес не столько восточное, просуществовавшее намного дольше, но развивавшееся вне непосредственного контакта с христианством, сколько западное манихейство. Свидетельства о нем можно найти прежде всего у Августина, некоторое время бывшего «слушателем» в одной из манихейских общин, а затем под давлением обстоятельств превратившегося в беспощадного противника и критика манихейства. Ценнейшим из этих свидетельств следует признать значительные по объему фрагменты работы манихейского богослова Фауста Нумидийского, сохраненные Августином в сочинении Contra Faustum.

Непреходящим значением обладает тот факт, что Фауст, в полемике с ортодоксальным вероучением прибегая к критике новозаветного текста, указывает на ряд отрывков как на сомнительные или прямо подложные. Для обоснования своего понимания Писания он применил притчу Иисуса о плевелах, посеянных ночным врагом: «многое из вошедшего в Писание под именем Спасителя подложно, и должно испытывать, чтобы найти, истинно ли оно, и не испорчено ли, и подлинно ли; ибо враг, приходящий ночью, повредил почти каждый отрывок, посеяв плевелы среди пшеницы (Мф 13:25). Итак, я не смущён этими словами, несмотря на присоединённое к ним священное имя; ибо я по прежнему утверждаю свободу исследовать, появились ли они из руки доброго сеятеля, сеющего днём, или от злого, сеющего ночью»[85]. Поразительно, но применявшиеся Фаустом критерии позволили практически безошибочно выявить редакционные вставки в писаниях Нового Завета. Помимо прочего, это приводит к парадоксальному выводу, что вера манихея Фауста была ближе к первоначальному учению Иисуса и Его апостолов, чем вера его «ортодоксальных» и «кафолических» противников.

Как отмечает Г. Виденгрен, манихеи считали, что новозаветные писания вовсе не являются произведениями первых учеников Иисуса или что они, хотя и написаны ими, позднее подверглись переработке иудаизировавших их писателей и поэтому подлежат суровой критике. В целом писания Нового Завета подделаны и подменены. Таким образом, ведущим принципом должно быть определение подделок, направленных на то, чтобы смешать чистое учение Евангелия с воззрениями иудейской религии[86]. Трудно не согласиться с их точкой зрения.

Также следует отметить, во-первых, что сочиненная отцами-ересиологами биография Мани Хайа опирается не на исторические источники, а на художественное произведение — так называемые «Деяния Архелая»[87], а во-вторых, что средневековые европейские религиозные движения, к которым их противники из официальных церквей на Востоке и на Западе применяли название «манихеи» как бранную кличку, в действительности были христианскими, а не манихейскими. По свидетельству ересиолога Петра Сицилийского[88], которому в данном случае можно доверять, их участники зачастую вообще ничего не знали о Мани Хайа и, не задумываясь, анафематствовали его самого и его учение. Причина облыжных обвинений павликиан, богомилов и «фундагиагитов» в «манихейской ереси» заключается в том, что декреты римского императора Диоклетиана против христиан и манихеев были отменены императором Константином только в части, касающейся христиан, а в отношении манихеев продолжали действовать и подтверждались уже «христианскими» императорами[89]. Ересиологи просто пытались — и небезуспешно — подвести своих идейных противников под уголовное преследование.

Эллинистический герметизм. Сохранившиеся герметические тексты и фрагменты являются памятниками эллинистического монотеизма. Широко распространенное в древности мнение о их доэллинистическом, древнеегипетском происхождении не нашло подтверждения в ходе исследований. Наличие в поздних герметических текстах антихристианской полемики, достаточно, впрочем, сдержанной по тону, не позволяет датировать эти памятники периодом ранее III–IV столетия, хотя входящие в них отдельные части, возможно, значительно более древние. По крайней мере, уже со II века известен христианский апокалипсис Пастырь Ермы, являющийся своего рода литературной пародией на герметический корпус