Античная наркомафия - 10 - [37]

- Разумеется, никакой, - ответил патриций, когда отсмеялся, - Но что Миликону толку от слабого и малочисленного флота? От кого он им надеется защититься?

- От пиратов, почтеннейший.

- Да какие же там пираты за этими Геркулесовыми Столбами? - Луций Эмилий Павел снова рассмеялся, - Разве сравнишь этих лузитанских мелких шалунов с критянами, иллирийцами, киликийцами или лигурами? Да и справились же с ними бастулоны царя на простых ладьях, и давно уже никто не слыхал ни о каких лузитанских пиратах.

- Всё верно, почтеннейший. Но неуёмный разбойничий нрав этих дикарей тебе хорошо известен, а их набеги на суше перестали приносить им удачу. Разведка доносит о лузитанских ладьях в низовьях Тага, и Малый Совет с царём считают, что эти разбойники теперь снова захотят попытать счастья на море. Бастулоны царя справятся с ними, если их будет немного, но что турдетанскому государству делать, если лузитаны начнут разбои на море большими флотилиями? С небольшим и не представляющим никакой опасности для римских интересов, но всё-таки настоящим военным флотом царю и Малому Совету было бы спокойнее за безопасность морского побережья государства.

- Но ведь есть же Гадес с его флотом. Сенат уже поручил Луцию Канулею Диву обратиться к гадесскому Совету Пятидесяти с просьбой не отказывать Миликону, если он попросит военной помощи на море. Гадес - тоже союзник Рима, и вряд ли его правители откажутся исполнить переданную им просьбу сената.

- Я думаю, Гадес и так не отказал бы царю в помощи флотом. Но у Гадеса есть только пятнадцать бирем, и все они понадобятся ему самому, если угроза с моря окажется серьёзной. И тогда наше побережье будут защищать только ладьи бастулонов, которым до гадесских бирем примерно как биреме до квинкеремы.

- Мне кажется, что Миликон просто завидует Масиниссе, - усмехнулся Публий Сципион Эмилиан, второй сын Эмилия Павла, отданный в усыновление в семью Публия Корнелия Сципиона, сына Того Самого Африканского, но фактически живущий со своим настоящим отцом, - У Масиниссы и слоны, и флот, а у Миликона ни того, ни другого.

- Мой дед в Первую войну сражался на море с карфагенским флотом, - заметил его отец, - Он выиграл морскую битву, но потерял большую часть своего флота в бурю и едва не погиб тогда сам. И у многих в сенате погиб тогда предок или кто-то из родни. Для нас эта память слишком свежа, и ещё свежее память о Ганнибаловой войне, а ведь в обеих войнах против нас сражались и испанцы. Миликон - друг и союзник Рима, но сама мысль об испанском флоте вызывает в сенате крайне неприятный настрой.

- Ещё неприятнее только мысль об испанских слонах, - пошутил Квинт Фабий Эмилиан, старший сын моего собеседника, официально усыновлённый Фабиями, но тоже живущий с отцом, - Сразу же вспоминаются слоны Ганнибала, приведённые из Испании.

- Последние четверть века наиболее свежа память о римских слонах, - заметил я, как бы развивая его шутку, - Но о слонах речи нет. И сам Миликон, и весь Малый Совет его царства, понимают память римского народа о Ганнибаловой войне, и хотя слоны нам тоже не помешали бы для разгона конницы дикарей, царские посольства даже не просят о них римский сенат. А что касается испанского флота - разве не лучше будет и для нас, и для Рима, если под испанским флотом будет подразумеваться наш, а не лузитанский?

- Ты, Гней Марций Максим, римский гражданин, но говоришь о турдетанском царстве Миликона как о своей стране? - поставил мне на вид Сципион Эмилиан.

- До получения римского гражданства я был испанцем, Публий Корнелий, и я не скрываю и не стыжусь этого. Считай меня или испанским римлянином, или римским испанцем, как тебе будет угодно. Турдетаны не были чужими для меня раньше, и римское гражданство не делает их для меня чужими и теперь. В турдетанском царстве Миликона у меня дом и семья, там у меня земля и предприятия, дающие мне средства к жизни, и мне тоже не безразличны спокойствие и безопасность миликоновских турдетан.

- По нашему договору с царством Миликона римские граждане, живущие в нём сами и владеющие в нём собственностью, свою военную службу проходят в турдетанской армии, - просветил Эмилий Павел сыновей, - А ты, Максим, был префектом конной алы в той войне с лузитанами, когда я управлял Дальней Испанией?

- Было дело, почтеннейший.

- Ты можешь, кстати, получить землю в Картее. Сенат постановил учредить там колонию латинского права для римских вольноотпущенников Дальней Испании. Ты у нас не просто римский гражданин, ты и служишь в ранге префекта союзников - можешь там и в муниципалитете на хорошее место претендовать, и земли получить не на малый надел, а на хорошую виллу.

- Благодарю, почтеннейший, но у меня и в царстве Миликона земли достаточно - не одна вилла и даже не две. Пусть лучше в Картее поселятся и получат землю те, кому она нужнее, чем мне.

- Тоже верно, - кивнул патриций, - Четыре тысячи одних только детей римлян от испанок, а ведь сенат постановил наделить землёй и тех испанцев, которые пожелают остаться в Картее - вряд ли надел рядового пехотинца будет велик. На войну мобилизуют когорту, вряд ли больше, и ей будет кому командовать и без тебя, а для тебя понижение получилось бы, ты у турдетан командуешь алой или когортой, и зачем тебе это тогда? Что до турдетанского флота - лично я не вижу ничего страшного в том, чтобы Миликон парой десятков бирем обзавёлся. По мне, так и пару десятков слонов приобрести ему позволить можно безо всяких опасений, и будь моя воля, я охотно позволил бы вашему царю и то, и другое. Но в сенате найдутся те, кто закатит истерику, особенно из-за слонов, и большая часть послушает их, а не меня. Поэтому о слонах лучше в сенате не говорить вообще, а о флоте - ну, тоже едва ли одобрят, но если лузитанские пираты и в самом деле появятся, и претор Дальней Испании поддержит вашу очередную просьбу - думаю, будет уже другой разговор. У нас сейчас из-за этой Македонской войны опять иллирийские пираты шалить начнут, и возможно, вас поймут лучше.