Античная комедия - [10]

словно первый пушок на гранате.

Не теснились к влюбленным мальчишки тогда, лепеча,

сладострастно воркуя,

Отдавая себя и улыбкою губ, и игрой похотливою

взглядов.

За обедом без спроса не смели они положить себе

редьки кусочек,

Сельдерея до старших стянуть со стола не решались,

ни лука головку.

В кулачок не смеялись, не крали сластей, ногу за ногу

накрест не клали…

Кривда

Стариковская чушь! Диполидова рвань! Золотые

кузнечики дедов!

Завыванья Кикида, Буфоний базар!

Правда

Да, конечно. Но это та сила,

Из которой растила наука моя поколенья бойцов

марафонских.

Ты ж, негодник, теперешних учишь юнцов до ушей

закрываться в хитоны.

Удавиться готов я, когда погляжу, как на празднике

Панафинейском,

Щит на брюхе держа, выступают они, не краснея пред

Тритогенией.

А поэтому, сын мой, мужайся: меня избери себе

в спутники, Правду!

Презирать ты научишься рыночный шум, ненавидеть

цирюльни и бани,

Безобразных поступков стыдиться, краснеть,

от насмешек – грозой загораться.

Перед старшими с места учтиво вставать,

уступая сиденье и кресло,

И почтительным сыном родителю быть, не роптать,

не ворчать и не вздорить.

Безрассудств избегать и стыдливости честь не пинать,

не позорить развратом.

Перед дверью танцовщицы зря не стоять, рот разинув,

моля о вниманье,

Чтобы, яблока ласки добившись у ней, не лишиться

почета и славы.

И отцу-ворчуну не перечить ни в чем, не ругать его

рухлядью старой

И за долгие годы забот и трудов не платить ему

черствою злостью.

Кривда

Дионисом клянусь, если вздорной его болтовне

ты поверишь, дружок мой,

Поросят Гиппократа напомнишь собой.

Назовут тебя соней и мямлей.

Правда

Да нисколько! Цветущим, блистающим жизнь

проводить ты в гимнасии будешь,

А не то чтоб на рынке, как нынче народ,

кувыркаться в словах и кривляться

И мытариться зря, извиваясь крючком в пересудах

грошовых и тяжбах.

Нет! В тени Академии, в мирной тиши, в тихо веющих

рощах маслинных,

С камышовою зеленью в смуглых кудрях ты гулять

будешь с другом разумным.

Там цветет повилика, и манит досуг, и трепещет

серебряный тополь,

Там услышишь, как ясень весенней порой

перешептывается с платаном.

Если добрые примешь советы мои

И свой слух обратишь к наставленьям моим,

Будет, друг, у тебя

Грудь сильна, как меха; щеки – мака алей.

Три аршина в плечах, за зубами – язык.

Зад – могуч и велик; перед – мал да удал.

Если ж будешь по новым обычаям жить,

Заведешь ты себе восковое лицо,

Плечи щуплые, щучьи, тщедушную грудь,

Язычок без костей, зад – цыплячий, больной,

Перед – вялый, большой; болтовню без конца.

Ты приучишь себя

Безобразно-постыдное – добрым считать,

А добро – пустяком.

В заключенье всех бед преисполнишься весь

Антимаховым грязным паскудством.

Второе полухорие

Антода Привет тебе, мудрых речей,

Славных святынь хранитель!

В словах твоих сладким цветом скромность

и честь сияют.

Счастливы, да, счастливы те, кто тебя знал

и ведал.

(Кривде.)

Ты же теперь,

Сложенных ловко мастер слов,

Будь изощрен: противник твой

Спор свой провел на славу!

Предводительница Облаков

Антэ- Чудовищно искусным быть теперь в речах

ты должен,

пиррема Чтоб переспорить старика, себя не обесчестить.

Кривда

Давно уж жжет меня в груди, я весь – как на иголках,

Все рассуждения врага я разом опрокину.

Средь образованных затем меня прозвали Кривдой,

Что прежде всех придумал я оспаривать законы,

И правду криво толковать, и побеждать неправдой.

А бочек с золотом литым не стоит это разве:

Кривой дорогой приводить к победе дело слабых?

(Фидиппиду.)

Смотри, как опровергну вмиг я все его советы!

Водой горячею тебе он запрещает мыться?

(Правде.)

В горячих банях что, скажи, запретного находишь?

Правда

Я говорю, что бани – зло, и для мужчин – отрава.

Кривда

Остановись! Готов! Тебя уже держу я крепко.

Скажи: из Зевсовых детей кого считаешь лучшим,

Кто всех храбрей и всех сильней и больше них трудился?

Правда

Славней героя, чем Геракл, нет никого на свете.

Кривда

Да ведь Геракловой зовем горячую мы воду!

А кто ж храбрее, чем Геракл?

Правда

Вот, вот они, увертки!

Вот то, что делает у нас подростков болтунами,

Гимнасий делает пустым и наполняет бани!

Кривда

На рынке говорящих речь хулишь ты, я хвалю их.

Когда бы рынки были злом, тогда б Гомер не вывел

Витией – Нестора-царя и остальных героев.

Перехожу теперь к речам. Велишь ты молодежи

Не упражняться в них совсем. Я ж говорю другое.

Велишь подростку скромным быть. Две грубые ошибки!

Где ж видано, чтоб кто-нибудь стал через скромность

славен,

Силен, могуч? Ну докажи, ну научи иному!

Правда

И докажу. За скромный нрав Пелею меч достался.

Кривда

Что? Меч? Великое добро бедняга заработал!

Не то Гипербол-ламповщик. Талантов сто и больше

Обманом, ложью он добыл. Меча ж не заработал.

Правда

За скромный нрав свой получил Пелей Фетиду в жены.

Кривда

Она ж и бросила его. Сбежала. Был он скромник.

Был увалень. И не умел играть с ней ночкой темной.

По сердцу женщине – наглец. А ты – беззубый мерин!

Смотри ж теперь, мой юный друг, к чему приводит

скромность

И сколько радостей себя из-за нее лишишь ты:

Жаркого, мальчиков, сластей, вина, костяшек, женщин!

Без этих сладостей, скажи, зачем и жить на свете?

Пусть! Перейду теперь к тому, к чему влечет природа.

Влюблен ты, соблазнил жену, поспал, попался мужу —

Погиб ты насмерть, говорить ведь не умеешь. Если ж