Anticasual. Уволена, блин - [36]
— Ах даже так! В таком случае я вообще не желаю с тобой больше общаться! Прощай навеки!
И он отворачивается к барной стойке.
Такое ощущение, словно меня ударили. Я пару минут стою в растерянности и думаю, что же делать дальше.
Разговаривать больше не о чем. Я беру сумку, телефон и иду в машину, задевая за все углы и запинаясь за стулья. Как будто с меня сняли какие-то очки и я плохо вижу, куда идти.
Я еду и плачу. Опять. Снова. Для девочек-водителей нужно устанавливать дополнительные дворники. Слезы вытирать.
Пожалуй, на этом в наших отношениях можно поставить жирную точку. Вернее, она уже поставлена.
Что происходит? Почему мне так больно? Ведь я его даже не люблю. Вернее, люблю как человека просто, а не как мужчину своей мечты. Я вижу все его недостатки, слабости. Не потому, что я такая умная, просто у него это все слишком близко к поверхности. Я все понимаю. И все равно очень больно. Наверное, потому, что я вкладывала в эти отношения кусочек своей души и Димка стал для меня дорог.
Я совсем не умею легко относиться к взаимоотношениям, и поэтому каждая неудача оборачивается для меня трагедией.
Просто миллион неудач. Миллион трагедий.
Иногда мне кажется, что у меня вместо сердца остались какие-то окровавленные тряпочки.
Что же мне делать?
Такое ощущение, что я вошла в автономный режим. Режим пониженного энергопотребления. Все эмоции испарились. Словно газ в горелке убавили, и он еле тлеет. Дышу через раз. Стараюсь не делать резких телодвижений. Экономлю кислород.
А также бензин и Интернет.
Интернет я экономлю с помощью воровства. Использую подключение, которое осталось с прежней работы. Они там оплачивают, а я ворую по ночам. Днем нельзя, могут застукать. А ночью дешево, так что я и им его экономлю. Считаю, что они могут мной гордиться.
Лето тоже нынче решило нас не радовать. Странное какое-то лето.
Все время холодно, дождь, и наши горе-футболисты чемпионат слили в два счета.
Меня погода не сильно заботит, жаль только, что юбочки и белые туфли простаивают, а вот Гоша переживает. У него посерьезнее беда.
— Я, — говорит, — с начала сезона на мотоцикле два раза выехал! Что это такое?
Я тоже считаю, что это свинство. Мотоциклы — техника недешевая, и ее простой дорого стоит. Получается, что люди вложились — и бесполезно. Только деньги заморозили. Убытки терпят.
— Считаю, что надо обращение писать, — возмущаюсь я в ответ, — жалобу какую-нибудь. Или протест.
— Не имею возражений. На чье имя?
— А вот это уже не ко мне вопрос. Я стратег, а не тактик.
— Может, Лужкову? — задумывается Гоша. — Он, в конце концов, мэр этого промозглого города.
— Может, и Лужкову.
Странно все это. Может быть, мы все попали в дождливый город из романа Стругацких? Там еще лепрозорий на окраине был. И мокрецы.
Если это так, то у нас мало надежд на светлое будущее. Увы.
Я давно заметила, что в период неудач уровень цинизма резко повышается.
Хотя он вообще за последние два года сильно вырос. Москва преподает уроки наивным провинциалам и глупым идеалистам.
Меня сильно били на улице. У меня украли сейф из офиса. Я пережила неприятие моих идей и меня лично. Лишилась любимой работы и бизнеса. Потерпела несколько неудач на личном фронте. Потеряла нескольких «друзей на всю жизнь».
Раньше я была неисправимой оптимисткой. Потом перестала.
Однажды, когда я еще на старом месте работала, произошел следующий случай.
Я была в гостях у своего шефа.
Зовут его Володя. Володя — умный, высокий, красивый и благородный, как ирландский дог. Я довольно долго и безуспешно была влюблена в него.
Потом в связи с бесперспективностью происходящего почти разлюбила, и мы стали просто друзьями. Я даже сумела кое-как подружиться с его красивой девушкой.
Володя закончил какой-то разговор по телефону, положил трубку и, очевидно еще находясь на волне разговора, жизнерадостно сказал:
— Наташка, все будет хорошо!
Я, задумчиво созерцая содержимое его холодильника, негромко ответила:
— Никогда.
— Что ты сказала? — не расслышал Володя.
— Никогда, — повторила я немного громче.
— Фу-ты! Мне послышалась: «это да». Я уж было подумал, что в тебе проснулся былой оптимизм.
— Да нет. Зачем? Цинизм вполне его заменяет.
Володя только ухмыльнулся. Он не был в восторге от моих упаднических мыслей. Более того, они его, по-моему, бесили, так как не вписывались в корпоративную культуру. Хотя я лично их особо упадническими не считаю.
Потом я еще подумала над этой невольно вырвавшейся фразой. И поняла, что это действительно так. Заменяет. Более того, раньше мне нравилось быть оптимисткой. Теперь меня не меньше радует тот факт, что я превратилась в циничного пессимиста.
И так и так весело.
Но у цинизма есть одно преимущество, которого лишен оптимизм.
Когда ты не ожидаешь от жизни ничего хорошего, то она, жизнь, порою преподносит необыкновенно приятные сюрпризы. Удачи, не являясь стандартным рядовым событием, радуют намного сильнее и острее. Второй плюс — плохое не так расстраивает, когда к нему готов. А когда относишься философски — вроде уже и плохим перестает быть.
Вообще нет в жизни ничего страшнее несбывшихся надежд и ожиданий.
Кроме тех случаев, когда ты ожидаешь чего-либо плохого, а получаешь хорошее.
Неуемная героиня Наташи Маркович продолжает спасать мир, создавать в нем любовь и попадать в разные нелепые и смешные ситуации. В книге «Я – необитаемый остров» ей предстоит открыть с нуля журнальный проект, не имея никакого опыта в данной области, победить в себе массу страхов и комплексов, избавить от депрессии и уныния всех окружающих, найти сумасшедшую любовь и обрести гармонию, не сбавляя своего веселого, яркого и радостного ритма существования.
Флаттер (от англ. flutter) — жесткая вибрация самолета, чреватая полным его разрушением. Именно флаттер долгое время препятствовал преодолению сверхзвукового барьера — сильнейшая вибрация, перегрузки и страх заставляли испытателей раз за разом отступать. Тем не менее сверхзвуковой барьер был успешно преодолен смелым летчиком, нажавшим на газ в тот момент, когда его предшественники предпочитали сбросить скорость. И вот там, в сверхзвуке, наступила тишина, пришла радость победы и удовольствие от скольжения по воздуху.
От издателяРоман «Семья Машбер» написан в традиции литературной эпопеи. Дер Нистер прослеживает судьбу большой семьи, вплетая нить повествования в исторический контекст. Это дает писателю возможность рассказать о жизни самых разных слоев общества — от нищих и голодных бродяг до крупных банкиров и предпринимателей, от ремесленников до хитрых ростовщиков, от тюремных заключенных до хасидов. Непростые, изломанные судьбы персонажей романа — трагический отзвук сложного исторического периода, в котором укоренен творческий путь Дер Нистера.
Мухаммед Диб — крупнейший современный алжирский писатель, автор многих романов и новелл, получивших широкое международное признание.В романах «Кто помнит о море», «Пляска смерти», «Бог в стране варваров», «Повелитель охоты», автор затрагивает острые проблемы современной жизни как в странах, освободившихся от колониализма, так и в странах капиталистического Запада.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
ОЛЛИ (ВЯЙНО АЛЬБЕРТ НУОРТЕВА) — OLLI (VAJNO ALBERT NUORTEVA) (1889–1967).Финский писатель. Имя Олли широко известно в Скандинавских странах как автора многочисленных коротких рассказов, фельетонов и юморесок. Был редактором ряда газет и периодических изданий, составителем сборников пьес и фельетонов. В 1960 г. ему присуждена почетная премия Финского культурного фонда.Публикуемый рассказ взят из первого тома избранных произведений Олли («Valitut Tekoset». Helsinki, Otava, 1964).
Ф. Дюрренматт — классик швейцарской литературы (род. В 1921 г.), выдающийся художник слова, один из крупнейших драматургов XX века. Его комедии и детективные романы известны широкому кругу советских читателей.В своих романах, повестях и рассказах он тяготеет к притчево-философскому осмыслению мира, к беспощадно точному анализу его состояния.
Памфлет раскрывает одну из запретных страниц жизни советской молодежной суперэлиты — студентов Института международных отношений. Герой памфлета проходит путь от невинного лукавства — через ловушки институтской политической жандармерии — до полной потери моральных критериев… Автор рисует теневые стороны жизни советских дипломатов, посольских колоний, спекуляцию, склоки, интриги, доносы. Развенчивает миф о социальной справедливости в СССР и равенстве перед законом. Разоблачает лицемерие, коррупцию и двойную мораль в высших эшелонах партгосаппарата.