Антиамериканцы - [161]

Оставив вместо себя Хэнка, Бен поспешил к Уинстону. Этот Прэт совершенно не походил на Кинкейда, которого Бен в свое время знал в Испании. Прэт был, если можно так сказать, рожден для битвы.

Бен застал Уинстона в тот момент, когда капитан старался побриться — без особого, впрочем, успеха, если судить по трем порезам на лице.

— На вашем месте, сэр, я отдал бы приказ отойти, — проговорил Бен. Уинстон уставился на Блау. Глаза его были налиты кровью, руки заметно тряслись.

«Если бы этот фрукт не был явно пьян, — подумал Бен, — я бы сказал, что он готовится удрать в госпиталь».

Уинстон продолжал смотреть на Бена, выпятив подбородок.

— Здесь командую я, сержант! — ответил наконец он.

— Слушаюсь, сэр. Какие будут указания?

— Приказываю атаковать, — распорядился Уинстон; он уже отказался от мысли закончить бритье и теперь умывался. Бен был поражен. Атаковать? Кого? В каком направлении?

— Прямо перед нами по крайней мере три станковых пулемета, — проговорил он, — не говоря уже о минометах. Мы находимся под перекрестным огнем. Я не удивлюсь, если вскоре перед нами появятся вражеские танки.

Уинстон снова взглянул на Бена; его губы дрожали.

— Подавить пулеметы. О танках мы будем думать, когда они появятся.

— Слушаюсь, сэр! — ответил Бен и бегом пустился в обход холма.

Бен приказал Косте взять два отделения, зайти слева и подавить огонь лево-флангового пулемета. Туман начал рассеиваться. Хэнка с двумя отделениями Бен послал на правый фланг, а остальным солдатам приказал прикрывать их огнем. Если бы удалось подавить фланкирующие пулеметы, то уничтожить фронтальный было бы, вероятно, не так уж трудно. Бен послал связного к Уинстону с донесением о принятых мерах. Попутно связной должен был передать командирам двух других взводов просьбу Блау прикрыть огнем действия его отделений. Сам он занял позицию в центре и стал ждать дальнейшего развития событий.

Через несколько минут пулеметный огонь немцев усилился, однако Бен с удовлетворением отметил, что остальные два взвода успешно прикрывают огнем его продвигающиеся отделения. Он заметил также, что немцы простреливают почти все пространство перед позициями этих взводов, и мысленно выразил надежду, что люди успели окопаться достаточно надежно.

Но вот пулеметный огонь несколько ослаб, зато мины стали падать чаще. Стрельба велась из леска, который находился шагах в трехстах впереди и полукольцом охватывал образованный ротой треугольник.

Затем пулеметы застрочили с новой силой, но теперь их было уже только два. А вскоре к Бену пробрался запыхавшийся связной. Он сообщил, что оба отделения Косты почти полностью уничтожены, но все же они успели подавить один из пулеметов противника. Связной сообщил также, что сам пуэрториканец убит.

Но это было не все. Такая же учесть постигла и Хэнка Прэта. Он тоже потерял большую часть людей, был ранен, но, истекая кровью, сумел двумя гранатами уничтожить вражеский пулемет.

— Прэта тяжело ранило, он упал, — прерывающимся голосом рассказывал связной… — но кое-как поднялся, бросился вперед и метнул гранату… Тут его снова ранило, и он снова упал… Но опять поднялся и бросил вторую гранату… На этот раз удачно.

Бен молча смотрел на связного.

— Бедняга Хэнк! — вздохнул солдат. — Я так любил этого бедового парня!

— Я тоже, — ответил Бен, вспоминая слова Хэнка: «О каком это освобождении человечества ты толкуешь, профессор?..»

Дав связному отдохнуть, Бен послал его с донесением к Уинстону. «Подавлено два пулемета противника, — писал он. — Наши потери до двадцати убитых и раненых. Коста и Прэт погибли. Немецкий пулемет, расположенный прямо перед фронтом роты, продолжает обстреливать нас. Жду дальнейших распоряжений. Блау.»

Минометный огонь становился между тем все ожесточеннее. Пройдет немного времени, и оба подавленных пулемета будут заменены другими. Возможно, именно сейчас самый благоприятный момент предпринять атаку, о которой говорил Уинстон, хотя Бен по-прежнему считал, что лучше всего было бы отступить.

К Бену подполз вернувшийся от Уинстона связной. Его глаза были широко раскрыты.

— Идите… скорее к капитану, — задыхаясь проговорил он.

— Зачем?

Солдат покачал головой:

— По-моему, он того… свихнулся.

Передав командование капралу Винеру, Бен поспешил к домику садовника. По дороге туда он встретил другого связного, от которого узнал, что второй и последний из оставшихся в роте лейтенантов ранен и отправлен в тыл.

Когда Бен вошел в домик, Уинстон сидел за столом с опущенной на руки головой. Он даже не взглянул на вошедшего Блау, пока тот с силой не встряхнул его за плечо. Капитан был трезв, но от него разило винным перегаром.

— Докладывай, — приказал Уинстон, пытаясь казаться властным и мужественным командиром, которым в действительности он никогда не был.

— Оба взводных выбыли из строя, — начал Бен. — Беннер убит, Гиззи ранен. Но я ведь посылал вам донесение, разве вы не получили?

Уинстон кивнул.

— Вы атаковали немцев? — спросил он.

Бен понял; что капитан не читал донесения, и был вынужден пересказать его.

— Мы несем потери от сильного минометного огня противника, — добавил он. — Кроме того, нас беспокоит пулемет, установленный в центре неприятельских позиций.