Анти-Макиавелли, или Опыт возражения на Макиавеллиеву науку об образе государственного правления - [22]

Мне кажется, что автору политической науки не свойственно говорить о законах, если он больше привык вести речь о корыстолюбии, свирепости, неограниченной власти и беззаконных завоеваниях. Он уподобляется протестантам, которые используют те же доводы для опровержения папизма, что и паписты для его защиты.

Таким образом, Макиавелли дает совет государям, чтобы они стремились приобрести наробную любовь и для этого искали расположения и у знати и у народа. Он справедливо говорит о том, что поступки, могущие возбудить ненависть обоих сословий необходимо поручать другим, и для этого учредить судей, решающих споры между знатью и народом, примером чему является французское правление. Этот ревностный друг неограниченного господства и законно присвоенной власти восхваляет те привилегии, которыми в его время пользовались члены французского парламента[58]. Но я подтверждаю, где можно найти такой образ правления, мудрость которого в наши времена должно поставить в пример. Не порицая других, это следует сказать и об английском государственном строе. Там парламент является судьей между народом и королем, и король имеет власть учреждать благое, противное же ему делать воспрещается.

Макиавелли далее пускается в пространное рассуждение, связанное с жизнью римских императоров от Марка Аврелия до обоих Гордианов[59]. Он приписывает эти частые перемены той причине, что государство было продажным, и что оно покупалось за деньги. Однако это не было единственною причиной, ибо хотя Калигула, Клавдий, Нерон, Гальба, Оттон и Виттелий[60] имели несчастный конец своей жизни, однако они так, как Дидий и Юлиан, не покупали Рима. Наконец, хотя эта продажа государства была по большей части причиной убийства римских императоров, однако подлинная причина возмущений крылась в самом образе правления. Лейб-стража тогдашних императоров (преторианцы) была подобна мамелюкам в Египте, янычарам в Турции и стрельцам в Москве. Хотя Константину[61] и удалось отказать им от службы, однако, при всем том, последовавшие за этим несчастья государства не спасли его обладателей от тайных убийств и отравлений. Теперь я вижу, что только одни злые императоры умирали лютой смертью, Феодосий же преставился на своем ложе, и Юстиниан[62] благополучно жил восемьдесят четыре года. Из этого я заключаю, что ни один злой государь не был счастлив, да и Август не пребывал в покое до тех пор, пока не стал добродетельным. Тиран Коммод, наследник божественного Марка Аврелия, не взирая на то почтение, кое имели люди к его родителю, был умерщвлен, Каракалла из-за своей свирепости не удержался у власти. Александр Север Максимином из Фракии был убит[63]; но и этот также, когда он варварскими поступками обидел всех, был тайно лишен жизни. Макиавелли говорит о том, что причиной была его низкая порода, однако это неверно. Муж, ставший государем из-за своей храбрости, не имеет к своим родителям никакого отношения, и говорить надо о его храбрости, а не о его происхождении. Пипин хотя и был сыном деревенского кузнеца, Диоклетиан — раба и Валентиниан[64] — канатчика, однако при всем том, все оказывали им почтение. Сфорца, овладевший Миланом, был мужик, Кромвель, подчинивший Англию и потрясший всю Европу был сыном купца, великий Магомет, основатель могущественнейшего во всем мире государства, был слугой купца, Само[65] первый славянский король был французским купцом, славный Пяст[66], имя которого почитается в Польше, избран был королем тогда, когда он ходил еще в лаптях и даже через сто лет был почитаем

Как много генералов, министров и канцлеров, которые вышли из низов! Вся Европа преисполнена такими людьми, однако она при них пребывает в благополучии, ибо все имеют такие должности, которых они заслуживают. Я никак не говорю этого для того, чтобы уменьшить почитание крови Карла Великого и Оттоманской порты, но наоборот, имею основания на то, чтобы чтить и кровь заслуженных героев.

При всем не следует упускать из виду и того, что Макиавелли весьма погрешает против истины, думая, что во время Севера[67] его опорой было большое количество солдат, но история утверждает обратное. Чем более многчислена стража, тем больше силы она имеет и равным образом опасно ласкать ее или ограничивать ее влияние. Нынешних солдат опасаться нет причины, поскольку они разделены на малые отряды, каждый из которых следит за каждым. Турецкие султаны только потому и пребывают в опасности быть удушенными, что они не выполняют этого политического правила. Турки являются рабами султана, султан же является рабом своих янычар. В христианской Европе государь все подвластные ему сословия равно почитает, не делая между ними никакого различия, которое могло бы повредить его безопасности.

Пример Севера, представленный Макиавелли для тех, кто желает взойти на престол, настолько же для них вреден, насколько пример Марка Аврелия мог быть для них полезен. Но как можно Севера, Цезаря Борджиа и Марка Аврелия ставить в пример по одному и тому же поводу? Это значит — мудрость и чистейшую добродетель смешивать с гнуснейшими злодеяниями. Я в заключение еще раз хочу напомнить о том, что Цезарь Борджиа со всеми своими коварными замыслами имел несчастный конец, и что Марк Аврелий, как увенчанный философ, пребыл даже до самой своей кончины благим и добродетельным государем, и никаких перемен в своем счастье не испытал.