Анти-Макиавелли, или Опыт возражения на Макиавеллиеву науку об образе государственного правления - [20]

Теперь я хочу рассмотреть заключение, которое, на мой взгляд, является абсолютно неверным. Макиавелли говорит среди прочего, что государю следует иметь свойства льва и лисицы: свойства льва для обуздания волков, а лисицы для того, чтоб быть коварным. Из этого делается вывод, что государю не обязательно выполнять свои обещания, поскольку среди людей встречаются и львы и лисицы.

Впрочем, если бы кто посмотрел на заблуждения Макиавелли с точки зрения здравого смысла, то тезис флорентийца приобрел бы следующий вид: жизнь подобна игре, причем бывают честные игроки, но есть и обманщики. Итак, если государь, играющий с последними, не желает быть обманутым, то он должен знать каким образом осуществляется обман: не для того, чтобы самому обманывать, но чтобы его не могли обмануть другие.

Теперь приступим к другому несправедливому заключению нашего политического наставника. Поелику все люди, говорит он, злобны и каждое мгновения нарушают свои обещания, то и государь не обязан исполнять своего слова. Здесь, во-первых, кроется противоречие; ибо автор вскоре после этого говорит: если человек может притвориться, то он в любое время может обмануть простаков, которые позволяют себя обманывать. Как можно это согласовать? Если все люди злобные, то как среди них отыскать такие простые души, которые можно обмануть?

Кроме этого вовсе несправедливо и то, что свет состоит только из злобных людей. Надо быть действительно непорядочным человеком, чтобы не увидеть того, что во всех странах можно найти много добропорядочных лиц, и что сильнейший среди остальных, двор не является ни добрым, ни злым. Таким образом, на чем основывается отвратительное учение, которое основал Макиавелли?

Но даже если мы согласимся с ним, что люди злобны по природе, из это не следует, что мы последуем этому началу. Картуш похищает, разбойничает и убивает, и я из этого делаю заключение, что Картуш злой человек, однако это не значит, что в своем поведении я должен следовать такому примеру. Если бы, говаривал Карл Мудрый[56], не было в мире ни чести, ни добродетели, то государям их следовало бы ввести.

Итак, когда автор продемонстрировал необходимость в злодеяниях, он желает склонить к ним своих учеников, убеждая их в том, что знающий науку притворства способен обманывать простодушных. Это означает, что если твой сосед прост, а ты имеешь разум, следовательно ты должен его обманывать только потому, что он простодушен. Вот заключения, которые учеников Макиавелли возвели на виселицы и колеса!

Наставнику в науке управления мало того, что он в ходе своего рассуждения доказал, что злодеяния удобнее осуществлять чем добрые дела, он старается еще показать и то, сколь многих людей сделала счастливыми недоверчивость. Жаль только, что Цезарь Борджиа, как герой Макиавелли, был очень несчастлив, поэтому, видимо, автор о нем и не упоминает. Для доказательства этой мысли ему нуж7н пример, но где ему взять его, как не из истории злых пап, Нерона и тому подобных деятелей.

Он удостоверяет нас, что Александр VI, один из коварнейших и зловреднейших людей, был в свое время счастлив потому, что слабости и легковерие людей знал в совершенстве.

Однако я попытаюсь доказать, что не легковерие людей было причиной того, что предприятия этого папы оказывались удачными. Ссора французского и испанского честолюбия, несогласие и ненависть итальянских дворов и слабость Людовика XII более всего были тому причиной.

Поэтому коварство и в политике может принести зло, — если слишком на него рсссчитывать. В качестве примера возьмем одного великого министра, а именно, дона Людовика фон Гаро. Он говорил о кардинале Мазарини, что тот подвержен великому политическому пороку потому, что всегда был обманщиком. Мазарини хотел Фабера посвятить в непристойный заговор, на что маршал Фабер ответствовал ему: “Ваша Светлость! Позвольте мне не участвовать в обмане герцога Савойского, тем более, что выгода от этого невелика.. Все знают, что я честный человек, приберегите же мою честность до того, когда она сослужит отечеству достойную службу.”

Я не говорю здесь о честности, или добродетели, поскольку размышляю только о пользе государей, но подтверждаю, что когда они обманывают, то следуют негодной политической науке. Они обманут только один раз, но навсегда лишатся доверия у других монархов.

Иногда случается, что государи причину своих поступков обосновывают манифестом, после чего поступают вопреки этому документу. Такого рода дела значительно заметнее для нас, ибо чем скорее последует противоречие, то тем оно приметнее. Римская церковь, во избежание такого рода противоречий, при обсуждении кандидатур тех, кого она причисляет к лику святых, поступает весьма разумно, когда это делает лишь по прошествию ста лет после их кончины, т.е. к тому времени, когда исчезает память об их слабостях. Свидетелей их жизни, которые могли бы возразить против этого, уже не существует, и, следовательно, ничто уже не может противоречить их причислению к лику святых.

Впрочем, я сам признаю, что хотя и бывает иногда необходимость нарушить созданные им союзы и договора, однако ему следует отказываться от этого честным образом, уведомляя о своем решении союзников. Следовательно, поступать так надлежит только в крайнем случае, когда этого требует благоденствие народа и чрезвычайная необходимость.