Антери, сын Лапландии - [35]
Антери смутно видел, что это был человек на лыжах, с электрическим фонарем в руке. Это не был отец — Антери узнал бы носки его лыж. С другой стороны, в нем брезжило воспоминание, что где-то он видел эти лыжи, по концам которых только что прошелся световой конус. Но где? Кто мог быть этот лыжник в такую собачью погоду?
Кто бы то ни был, Антери почувствовал усталость. Главное, это был человек, который наверняка знал здешнюю тайгу лучше, чем он, новичок…
Наконец человек совсем приблизился, подъехал к нему, положил руку ему на плечо и сказал:
— Так вот откуда идет рыбак. Или, лучше сказать, истребитель волков.
— Матти-Олень…
Антери произнес это тихо, хотя ему хотелось громко кричать от восторга; возможно, старый оленевод даже и не расслышал его слов… Затем, как будто эта встреча была обычным событием и состоялась на деревенской тропе или часто хоженой лыжне, Антери продолжал:
— Никакой я не истребитель волков. Это отец убил его. А в возу есть кое-какая рыба. Я припозднился с отправлением, а тут еще эта метель…
— Да, метель, — согласился Матти-Олень. — Думал ли ты поспеть домой еще этой ночью? Ведь здесь немного впереди есть теплая избушка, и там ты мог бы переждать непогоду. Отсюда до деревни еще добрый кусок пути. И твой олень, кажется, устал…
— Да, Рипсу устал, — сказал Антери. — И мне тоже некуда торопиться. Пойдем устроимся в этой избушке.
— Тогда этим путем.
Глава двадцатая
Кто знает, может, это был обоюдный спектакль. Изрядное театральное представление здесь, у южной оконечности озера Сайвелярви в финской Лапландии, когда разыгралась весенняя метель. Наигранные слова, интонации, позы…
Значит, истина была в другом?
Истина состояла в том, что бушевала пурга; что сезонный ветер под названием лесосев выдувал из шишек семена и разбрасывал их, обломанные ветки и прочий лесной мусор повсюду по насту; что высохшие деревья падали там, где они еще уцелели. Истина, полная истина состояла в том, что для рожденных и выросших в этих местах людей было обычным относиться к сюрпризам спокойно.
Негоже было здесь, в дебрях, склоняться перед несчастьями и невзгодами, но и не было необходимо, ни тем более желательно неистовствовать от радостной новости или сходить с ума от удачи — вот в чем состояла истина.
Возможно, именно сейчас покой и сдержанность казались преувеличенными. Но может быть, эта счастливая встреча в пургу в темноте и была причиной того, что старик и мальчик старались напускать на себя спокойствие, знали это и радовались этому. Публики у этого зрелища было мало, и, если счесть за зрительный зал окружающую природу, особенно деревья в лесу, публика была крайне немногочисленная и обветшалая, ее прямо-таки не существовало. Так что если это была вообще сцена, то ей радовались только сами актеры — они пытались сыграть свою роль как можно лучше.
Антери не разразился восторженными криками, встретив своего надежного друга в минуту беды.
Старик сделал свое предложение тактично, ссылаясь на усталость оленя, а не мальчика.
Антери ответил, что в избушку можно было бы завернуть.
— Тогда этим путем, — сказал Матти-Олень.
Конечно же, бывалый ходок по тайге знал истинное положение вещей. Он знал, какой длинный путь совершил мальчик с оленем, и мог сделать свои выводы. Кроме усталости Рипсу, он видел также, какое облегчение и радость испытал Антери. К чему еще спрашивать об этом?
И к чему бы мальчик стал рассказывать о том, что, по его убеждению, Матти-Олень знал досконально?
Старый оленевод взял из руки Антери вожжевой ремень Рипсу и тронулся в путь. Антери пристроился замыкающим и последовал за санями, пробиваясь сквозь пургу.
До избушки было совсем недалеко. Но все же Антери успел обдумать по пути эту странную встречу.
Что делал Матти-Олень в этих пустынных местах?
И что бы он ни делал — если он жил в какой-нибудь избушке здесь неподалеку, — почему он именно в этот вечер вышел из-под крова на этот ветер, в пургу?
Может, эта встреча была спланирована заранее? Устроена?
Кто же тогда спланировал и устроил ее? Матти-Олень? Если так, то как он сумел вовремя попасть в верное место?
Антери заметил, что у стены избушки лежал олень. При их приближении он встал. Сноп света от карманного фонаря в руке Матти-Оленя выхватил его из темноты, и Антери узнал его. Это был ездовой олень Матти, с большими рогами и очень сильный.
Стало быть, Матти приехал сюда на олене.
Ну, а зачем он приехал? У старика не было мотосаней, и передвигаться по тайге, по неведомым путям, на олене было все же лучше, чем просто на лыжах.
Ну, а все-таки…
И тут тоже возле оленя были лопарские сани. А в них лишай и хвощ. Зачем же одновременно и лыжи, и сани?
— Иди в избу греться! — сказал старик, когда они остановились. — Ты, наверное, вспотел, и тебе нельзя охлаждаться. Я пристрою твоего Рипсу. Я собрал для своего оленя жутко много лишая, так что его хватит и для твоего оленя… Есть у тебя в санях что надо внести в избу?
— Мешок с провизией, — сказал Антери. Он снял с ног лыжи и воткнул их в наст поблизости от стены. — А там на дне выдра.
— Что такое? — заинтересовался Матти-Олень.
— Да, наверное, выдра, — сказал Антери. — Запуталась в сети, да так, что я положил ее вместе с сетью. Не успел снять с нее шкуру, потому что нагрянула вьюга и надо было спешно отправляться домой.
