Антери, сын Лапландии - [28]

Антери сделал, как ему было велено, и поспешил к первой проруби. Там уже билась на снегу выпутанная из сети щука килограмма на два.

— Здоровенная, что и говорить, — сказал отец. — А там идет еще. Ну и большущая же рыбина!

Это была тоже щука, и в самом деле очень большая.

— Килограмма на четыре, я думаю, — сказал отец, когда рыбу отпутали от сети. — На первых пяти метрах сети шесть килограммов. Если и дальше так пойдет, нам будет трудно доставить их домой.

Рыба продолжала идти. Улов был равномерный и обильный по всей длине сети. Попадались по большей части щуки, но также жирные сиги, большие форели, налимы. Груда вначале бьющихся, но скоро цепенеющих на утреннем морозе рыб у края проруби была чудовищно велика.

— Двадцать пять килограммов, — сказал отец. — Это по самой малой мере. И это только начало… Собственно говоря, такая куча рыбы немного смущает меня, но что поделаешь. Это грабеж, а не разумное использование рыбных богатств, вот разве только эти разбойницы щуки заслужили такую участь. Но я оправдываю себя тем, что наука грабежа пришла в нашу тайгу из других мест. Нечего и сомневаться, что если не я, так кто-нибудь еще взял бы этих рыб.

Отец сегодня был чрезвычайно говорлив. Антери подумал про себя, слышал ли он за всю свою жизнь столько слов от отца, сколько за нынешнее утро. А отец продолжал:

— Так неправильно рассуждать, сын, и прежде так не рассуждали. Но когда леса вырубают подчистую ради выгоды и эта выгода уплывает в другие места, то надо и у нас вырабатывать новый способ отношения к присвоению. Как же так? Огромные площади земли затопляют ради денег, в стремлении к наживе, переселяют людей и целые их группы, не спрашивая мнения у несогласных, по крайней мере тогда, когда несогласный находится в уязвимом положении! Когда это делают постоянно, из десятилетия в десятилетие, просто чудо, что даже самые глупые головы ничему не научаются… В старину говорили: «За труды и счастье дается». Эта истина верна и теперь, это точно. Но тогда было бы справедливым, чтобы счастье давалось одновременно всем, кто живет на нашей земле. Ну да хватит об этом, давай-ка снова поставим сеть. Иди к другой проруби и начинай тянуть.

Немного погодя, когда сеть была опять подо льдом и они собирались отправиться к следующей, отец сказал:

— Забудь все, что я сейчас говорил, сын. Твой отец лишь излил то, что накипело у него на душе, и пытался разрешить сомнения, которые и люди более мудрые не могут разрешить, хотя и пытаются. Ты молод и должен видеть будущее светлым, чтобы идти к нему… Мы сидим в одной лодке, и никто не хочет, чтобы она перевернулась. Если иногда бывают неумелые гребцы и они сидят на веслах, их сменяют. И еще несомненно то, что и плохой гребец учится, когда приспеет нужда… И наш улов все-таки не грабеж, хотя и большой. Мы добыли его не с целью обогащения, это просто хлеб наш насущный. Мы сами съедим эту рыбу, мать, ты и я. А еще поделимся с Матти-Оленем. Если улов во второй сети будет хорош и если новые проверки сетей завтра дадут нам еще, мы будем с рыбой на все лето.

Они подошли ко второй сети и проверили ее. В ней было примерно столько же рыбы, как и в первой, и тех же пород. Маленькие сани отца наполнились рыбой почти до краев. Они протащили их на какое-то расстояние вниз по реке, пробили прорубь и разделали рыбу. Было бы глупо везти домой головы и внутренности, негодную в пищу часть добычи, составлявшую треть того, что они подняли из-подо льда.

Работать было холодно, руки закоченели. Рыбы частью уже застыли, на них намерз снег. Когда Антери пожаловался, что у него замерзли руки, отец сказал:

— Согрей их!

Антери в удивлении посмотрел на отца. У них не было костра на берегу, означало ли это, что руки, все в слизи и крови, надо было сунуть в рукавицы или в карман?

— Рыболов зимой греет руки в проруби, — сказал отец и опустил руки в воду. — Попробуй! Видишь ли, на льду сейчас около десяти градусов мороза, но температура воды, конечно, выше нуля, раз она в жидком состоянии.

Антери подошел к проруби и сделал так, как ему было сказано. Особенно теплой вода не казалась, но, конечно, она была теплее снега и воздуха над ее поверхностью. Холод все же сковывал пальцы, и разделывать рыбу было неудобно.

— Да, эта прорубь не ахти какой согревающий аппарат, — сказал отец. — Вот кончим работу, разведем небольшой костер, тогда и согреем руки и наденем на сухие руки рукавицы… Но эту рыбу надо разделать сейчас. Если бы дома у нас был холодильник, тогда другое дело. Мы могли бы заморозить рыбу здесь и положить ее в холодильник. Рыбу пришлось бы чистить только тогда, когда ее брали бы для варки. Но у нас нет электричества.

— Мать часто говорит об электричестве, — сказал Антери.

— Это так… Послушай-ка, что ты думаешь, если бы мы купили ту избушку, в которой живем сейчас? У нас есть сколько-то денег — те, что мы получили за наш старый дом, и мы попробуем зажить домашней жизнью. Кто знает, может, и у нас будет когда-нибудь электричество. И холодильник, в котором хранят убитую птицу и улов рыбы… Мать наверняка будет довольна.

— Я согласен, — ответил Антери. — Все равно мы уже никогда не сможем вернуться в наш прежний дом.