Анталия от 300 у.е., или Все включено - [9]

— Слушай, ты не отвезешь мою одежду в прачечную, а? — обрываю я Ильхама. — Можешь попросить тетку, чтобы она сегодня постирала? У меня чистых рубашек уже не осталось.

— У меня тоже. Посмотри, на кого я похож. — Он притормаживает и опускает глаза на свою сероватую на животе рубашку. — Надеюсь, Метин сегодня к нам не приедет.

— Возьми вот мой ключ. Там все, что на полу валяется, и еще на кровати пакет. Спасибо.

Мне вдруг приходит в голову, что, если вычесть из моей нынешней жизни туристов, она станет похожей на жизнь в санатории с плохонькими номерами, в котором все посвящено еде, сну и моциону. Я же с апреля прошлого года даже воду для чая не нагревала, не говоря уже о приготовлении полноценного обеда. И ничего серьезнее нижнего белья не стирала.

И не оплачивала счета. И не покупала вещей для дома и продуктов в холодильник. Я даже не знаю, сколько стоит молоко.

Вот только что мне делать тут без туристов?

— Слушай, ты скучаешь по дому? — спрашиваю я Ильхама.

— Как это?

— Ну… ты же не здесь родился, не здесь рос…

Он пожимает плечами:

— Так я в Турции уже десять лет. Это дом. А в Баку я кто сейчас? Туда поедешь, жениться заставят… Нет, не скучаю.

— А ты не хочешь жениться?

Мы подходим к столу с хлебом, и я кладу на доску очень мягкий белый батон, обернув его тканевой салфеткой.

— Тебе отрезать?

Ильхам взмахом ладони отказывается и отвечает, оглядывая ресторан взглядом охранника банка:

— Ну, кого мне могут выбрать родители? Девочку какую-нибудь. И она ведь сразу рожать начнет.

— Да, с девочкой тебе, наверное, будет скучно. После девяти сезонов вот этого… — Я обвожу зал подбородком.

— Да меня вот это, — он копирует мой жест, — уже вымотало так, что достало до самой печенки.

— Вот именно. До печенки, — намекаю я на вчерашнюю пьянку, чтобы не начать в сотый раз обсуждать с Ильхамом, как сложно бросить эту работу, которую начинаешь ненавидеть уже к середине сезона, как затягивает такая жизнь без обязательств и привязанностей.

Мы садимся за ближайший стол, я быстро и почти молча съедаю пару кусков хлеба с маслом и медом, запиваю их чаем и ухожу на ресепшен, оставив Ильхама размешивать сахар в остывшем кофе.

Мой автобус на месте, и уже появились первые туристы. Я желаю им доброго утра, спрашиваю, как у них дела. Туристы настроены, в общем, доброжелательно, им не терпится забраться в автобус и отправиться в путь. Но я знаю, что в автобусе они не усидят — в ожидании остальных будут выбегать в туалет, в номер за забытым кремом от загара, покурить и подышать, нарушая тем самым мою пофамильную проверку и поголовный подсчет.

Только без десяти восемь, когда на ресепшене и перед отелем собирается большая часть группы, я прошу водителя подогнать автобус поближе и начинаю собирать у его двери квитанции из тянущихся ко мне со всех сторон рук. Сверив квитанции со своим списком, я поднимаюсь в уже охлажденный кондиционером салон, прохожу между сидений, время от времени обращая дежурную улыбку то к одному, то к другому ряду. Я еще раз пересчитываю туристов, чтобы убедиться, что все те, кто выскакивал из автобуса, пока я проверяла квитанции и список, вернулись на свои места. Я стараюсь не дать понять своей сегодняшней группе, что пересчитываю поштучно ее членов, потому что многих это задевает. Никто не хочет быть лишь номером в списке. Даже турист на экскурсии.

Наконец все в сборе, и, еще раз спросив у группы, все ли они взяли, что им было нужно, я говорю водителю «tamam»,[10] и мы отъезжаем от отеля. Всего лишь с десятиминутным отставанием от графика, но сегодня меня это ничуть не беспокоит, потому что нам не надо заезжать по пути в другие отели.

Когда автобус останавливается на выезде из Текирова, пропуская вереницу своих белых, красных, синих и желтых туристических собратьев, я начинаю экскурсию. Сначала рассказываю немного об Анталии, Турции и Ататюрке, а потом перехожу к Олимпу, Беллерофонту на крылатом Пегасе и горной гряде Торос. В турецкой истории я не сильна, и поэтому быстро сворачиваю со скользкой дорожки, опасаясь, что в группе может оказаться всезнающий специалист или историк, который изобличит, в конце концов, во мне профана. Заверив туристов, что с историческими фактами они смогут познакомиться на специальных исторических экскурсиях (Демре — понедельник и среда, пятьдесят долларов; Памуккале — четверг и воскресенье, семьдесят долларов), а не на таких увеселительных, как эта, я завожу разговор о современной жизни турок. Я вдохновенно треплюсь о зарплатах учителей, водителей и врачей, о ценах на квартиры (любимая тема туристов из Москвы), о коммунальных платежах и о преимуществе команды «Фенербахче» перед «Галатасараем»[11] (спасибо тебе, Ильхам, за спортивные газеты). Поглядывая в окно, чтобы не пропустить тот участок дороги, после которого я должна начать объяснять туристам, что и как они будут делать в «Акваленде», я рассказываю о сборе апельсинов, показываю первый отель на этом побережье, построенный в 1974 году (или что-то около того), и остров Мыши, о котором гиды разных компаний сложили не меньше десяти легенд. Группа время от времени взрывается смехом, и это льстит моему самолюбию.