Аншлаг [Рассказы о цирке] - [87]
Так живет и работает Степан Исаакян, так живут и работают его товарищи.
А вокруг культуры цирковых артистов все еще носятся глупые остроты. Но если вам станут рассказывать старый анекдот о «дремучем невежестве циркачей», смейтесь не над анекдотом, а над рассказчиком…
Цирковой артист сегодня вовсе не таков!
Ровно через сорок дней после нападения Манука мы сидели с Исаакяном на балконе ялтинского Дома писателей. Нас связывает более чем десятилетняя дружба, поговорить нам было о чем, но разговор то и дело возвращался к цирку.
— Манук объявил голодовку. Чувствует, что натворил неладное…
Степан задумался, и я не хотел его перебивать. Затем он заговорил снова:
— Пусть лучше животное злое, но способное, чем спокойное, но тупое… Вот иной удав в клетке — зверь, а берешь в руки — плеть плетью…
— У тебя были стычки не только с бегемотом и обезьяной?
— Все было… Однажды антилопа прижала меня рогами к полу. Спасибо, бегемоты выручили.
— Антилопа?
— Не ожидал такого от этой изящной красавицы?.. Между прочим, зебра тоже красива. Ты сам видел, что она у меня послушно бегает по кругу, на нее теперь можно надеть панно и ездить верхом. А вначале ее десять человек с превеликим трудом выволакивали на манеж… Зебра очень зла, и не дай бог ее ударить — бесится…
— Чем же ты ее укротил?
— Лаской… голосом… Подбор трюков для животных тоже должен исходить из их возможностей.
— Ну, для Манука ты подобрал трюк не самый легкий! Бутылки на качающейся доске…
— Да, животные не любят, когда у них почва уходит из-под ног…
— Я это тоже знаю… Мы пробовали в Киеве поднять живую карусель. Но едва манеж начал подниматься, лошади чуть не передавили артистов. Кстати, только у лошадей я видел финальный «комплимент» подобный тому, который делает Манук: ритмично качает головой, да еще приподняв переднюю лапу… Как ты достиг такого?
— Я уже писал о том, что Манук однажды на репетиции вдруг задрал голову и чуть не стукнул меня в грудь. Я его легонько хлопнул прутиком, и он снова поднял и опустил голову. Потом я соскочил с Манука и дотронулся прутиком до его уха, приговаривая: «Кланяйся, кланяйся…» А потом приказывал только голосом. В дальнейшем я научил его поднимать ногу, и получился «комплимент».
— Как же теперь будет с ним?
— Посмотрим…
И мне явственно представилась картина, которую я наблюдал в Иванове и искренне пожалел тогда, что этого не видит зритель. В маленькой комнатушке в двух клетках сидели обезьяны шимпанзе. Одна из них недавно болела, и на манеж их Исаакян не выпускал. Но обе не должны были терять форму.
Обычно присутствие постороннего человека, хотя бы и члена худсовета Союзгосцирка, раздражает животных. Здесь ничего подобного не произошло. Выразительнейшими своими глазами обе обезьяны жадно впились в Исаакяна. Дрессировщик поздоровался с каждой, затем одну за другой раскрыл дверцы клеток. Но обезьяны не выскочили наружу. Исаакян неторопливо окликнул первую обезьяну. Та вышла (именно вышла!) из клетки, взяла веревку, привязанную одним концом за батарею парового отопления, повесила другой конец (со стремянки!) на крюк под потолком, попробовала, хорошо ли веревка висит, и выжидающе уставилась на дрессировщика. Исаакян вызвал вторую обезьянку, та забралась на веревку, улеглась, словно в гамаке, а ее подружка начала ее осторожно раскачивать. Затем веревка была ими водворена на место, обе влезли в клетки. Дрессировщик простился с обезьянами, и мы вышли.
Разумеется, подобную идиллию артисту удалось создать при участии верных своих помощников, долгие годы деливших с ним тяготы приручения и дрессировки, — уже упоминавшейся Ксении Григорьевны Ченчик, Николая Казанкова, Александры Корабельниковой и тех служителей, которые работают с ним сейчас. Радости и тревоги Исаакяна разделяет его жена Тамара, не мыслящая своей жизни без цирка.
— Так как же теперь будет с Мануком? Он ведь вышел из повиновения…
— Бегемотов раздражают переезды, я уже говорил об этом. Только после пяти-шести выступлений в новом городе у меня с ними устанавливаются нормальные взаимоотношения.
— А удавы?
— Этим все равно. Они и в дрессуре не нуждаются. Я могу утром получить нового удава и вечером с ним работать.
— Но с Мануком-то как? Ведь он почувствовал свою власть над тобой…
Исаакян вздохнул и поморщился. Затем осторожно потрогал свои надтреснутые ребра.
— Я же говорю — посмотрим… Что я сейчас могу еще сказать?..
Несколько позже мы с Исаакяном сидели в гостинице «Москва» среди наших артистов, вернувшихся из гастрольной поездки по Мексике.
Исаакян поднял бокал:
— Давайте выпьем за цирк… Со всеми его бедами и радостями!
И, глядя на своего давнего друга, я от души пожелал ему успешно продолжить прерванную работу. Пожелал тогда мысленно, теперь это делаю вслух…
Да, риск неотделим от профессии циркового артиста, с этим приходится считаться. Животное остается животным даже в системе государственных цирков, где занимает штатную должность. Я еще раз желаю артисту успеха и думаю, что к этому пожеланию присоединятся все, кто хоть однажды видел выступление Степана Исаакяна или хотя бы прочитал о нем и его экзотических питомцах.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Анатолий Иоффе, врач по профессии, ушел из жизни в расцвете лет, заявив о себе не только как о талантливом специалисте-экспериментаторе, но и как о вполне сложившемся писателе. Его юморески печатались во многих газетах и журналах, в том числе и центральных, выходили отдельными изданиями. Лучшие из них собраны в этой книге. Название книге дал очерк о применении гипноза при лечении некоторых заболеваний. В основу очерка, неслучайно написанного от первого лица, легли непосредственные впечатления автора, занимавшегося гипнозом с лечебными целями.
С одной стороны, нельзя спроектировать эту горно-обогатительную фабрику, не изучив свойств залегающих здесь руд. С другой стороны, построить ее надо как можно быстрее. Быть может, махнуть рукой на тщательные исследования? И почему бы не сменить руководителя лаборатории, который не согласен это сделать, на другого, более сговорчивого?
Человек и современное промышленное производство — тема нового романа Е. Каплинской. Автор ставит перед своими героями наиболее острые проблемы нашего времени, которые они решают в соответствии с их мировоззрением, основанным на высоконравственной отношении к труду. Особую роль играет в романе образ Москвы, которая, постоянно меняясь, остается в сердцах старожилов символом добра, справедливости и трудолюбия.
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.