Аномальщик. Часть 1 - [21]

… — О чем я и говорю, что надо все время держаться на виду, — укорял меня Леший, сунув в руки кружку с чаем.

Они, не задавая вопросов, потащили меня в лагерь. По пути я удивлялся, как я так, не видел этой, в общем–то, весьма заметной тропинки. Я ведь, кажется, с этой стороны и шел, к тому месту, где их услышал.

По приходу меня усадили у костра, сунули в руки тарелку с кашей. Ни о чем, не спрашивая, молча ждали, пока я наемся. А я мел все с пугающим аппетитом. Будто дня три уже голодом.

Наконец умяв две полных тарелки, я зашарил глазами вокруг, ища свой рюкзак. В нем должны быть сигареты. Пачку, взятую с собой, в которой и было–то три сигаретки, я уже выкурил. От нервов. А сейчас еще к нервному смятению прибавился отходняк от пережитого. Да и после еды надо шлифануть полученные калории дымом.

В это время в лагерь вернулись Сокол с Бурым. Они заулыбались, увидев меня, но тоже отчего–то не полезли с расспросами. Вообще все вели себя так, словно я не терялся, а просто уходил. Далеко, но вполне известно, куда и зачем. Странная реакция…

— Что видел? — пристально посмотрев в газа, спросил Леший.

Я рассказал вкратце о своих приключениях.

— Два часа, — хмыкнул, переглянувшись с остальными, сказал Леший. — Ты думаешь, что тебя столько не было?

Я кинул взгляд на остальных. Вновь посмотрел на Лешего. Нет, конечно, я мог ошибиться с исчислением времени, на час или даже два. Точно откуда я мог узнать? До меня вообще начала сейчас доходить, их особенность, носить наручные, механические часы. Я еще тогда, в нашу первую встречу, заметил эту несвойственную современной молодежи фишку.

— Тебя полдня не было, — просветил меня Бурый, наворачивая дымящуюся кашу — мы только ушли, только приступили, как Леший нас вернул, и мы окрестности принялись прочесывать, как немцы на облаве.

Я смотрел на них, стараясь уловить отблески смеха, может они просто решили надо мной подшутить? Но лица были серьезные, и на них отпечатывалось лишь облегчение. И усталость.

— Все те рекомендации, что я тебе говорил, были проверены на опыте, — сказал мне Леший. — Как я и говорил. Дело твое, соблюдать их или нет…

* * *

— Интересно, а почему все, что связано с непонятным и неизвестным, вызывает именно страх? — спросил я, когда мы вечером сидели у костра.

Леший посмотрел на меня, как мне показалось, с каким–то одобрением.

— Страх это сильное и неприятное чувство, — ответил он после некоторой паузы — именно поэтому все то, что не имеет четкого места в системе мира, выстроенной мозгом, автоматически подается, как угроза его, мозгу, существованию. И окрашивается негативно.

— А попроще?

— Если бы все неизведанное вызывало оргазм, стал бы этого сторониться? — усмехнулся парень.

Я тоже улыбнулся такому меткому сравнению.

— А вы? Вы что, не боитесь? — продолжал я тур вопросов.

— Почему же, не боимся. Еще как. Иногда даже больше того, кто не знает, с чем он сталкивается.

— Я что–то не очень заметил.

— А надо чтобы мы писались от ужаса? Просто даже самые сильные эмоции, после многократного повторения притупляются. К тому же есть методы победить в себе страх.

— Расскажешь?

— Давай позже. Зима скоро, вот там времени на подобные разговоры будет туча. А пока давай спать пойдем.

Я со скрипом унял свой азарт исследователя. Леший встал и, бросив в костер окурок, забрался в свою палатку.

Небо сегодня было чистым. Звездный ковер устилал черный бархат небосвода. Пахло как–то странно. Непонятно чем, вызывающее, однако, странное чувство ностальгии. Легкая светлая тоска, по чему–то забытому, очень хорошему и чистому.

Вспомнился почему–то отец. И единственное лето, проведенное с ним в деревне. Мне тогда было лет восемь. Помню, как я ужасно гордился щукой пойманной в местной речке. Я тащил ее на руках, она мне казалась чуть не китом. Отец, посмеиваясь, шел рядом.

Потом, пока я рассказывал бабушке подробности добывания столь славной добычи, отец отрезал от щуки голову и сказал:

— Засушим, — комментировал он действия по очистке рыбьего черепа от всего, что могло загнить. — Мамке покажем.

Череп до сих пор пребывал на полке под книгами. Теперь он уже не казался таким огромным. И отца уже нет…

Обрамленная вершинами деревьев, мерцающая картина темной выси завораживала своей бесконечностью. И окружающий мрак, темнота под деревьями уже не внушала беспокойства. Да, скорее всего, там что–то было. Но необязательно враждебное. Непонятное. Необъяснимое. Непривычное взгляду. ДРУГОЕ.

И кто знает, что более реально? Мир людей или их?

* * *

— Ты не так смотришь, — наставлял меня Леший. — Ты тупо глядишь и все.

— Блин! А как надо? Из–за угла что ли?!

— Это не увидеть физическими глазами, — огорошил он меня. — А ты именно это и пытаешься сделать. Это лишь можно уловить, почувствовать. Увидеть ЧУВСТВАМИ. Понимаешь?

— Нет, — мотнул я энергично головой, немного раздраженный этим непонятным объяснением.

Леший немного помолчал, видимо выстраивая новую систему объяснения.

— Помнишь, что было, когда ты заблудился? — выдал он, наконец.

— Да уж! — вырвалось у меня. — Хрен такое забудешь!

— Вспомни, что ты видел?

— Так я уже рассказывал же.

— А как ты это увидел?