Аномалия Командора - [4]

И такая была убежденность в голосе Командора, что он не мог не повиноваться. Он был словно в полусне. Перешагивая через распростертое на полу тело штурмана, он помогал Командору вытаскивать в шлюзовой отсек все новые и новые контейнеры с пищей, водой и кислородом. Прошло три минуты, потом еще столько же… Штурман уже начал стонать и шевелиться, а они продолжали вытаскивать в шлюзовой отсек запасы, предназначенные для одного из них. Несмотря на свое состояние, он понимал, что это был единственно правильный выход. Кто-то должен был пожертвовать собой ради жизни остальных. Иначе они погибли бы все… А запасы пищи, воды и кислорода, необходимые для одного человека на время обратного полета, весили как раз около шести тонн. В этом случае отпадала необходимость в катапультировании противорадиационной защиты…

Позднее, вспоминая эти восемь минут, он пытался понять, как он мог смалодушничать?! Ведь не страх, не трусость были тому причиной… Вернее, не только или, может быть, не столько они?.. Ведь в эти минуты он думал и об открытии, которое только еще начало сформировываться в его мозгу. Вряд ли кто-нибудь, даже изучив записи показаний приборов, смог бы сделать выводы и прогнозы, которые позднее привели к созданию гиперпространственных звездолетов. Ведь он работал в этом направлении многие годы почти в абсолютном одиночестве. Если бы он погиб, если бы погиб его мозг… Впрочем, может ли даже создание теории гиперпространственных переходов служить оправданием?..

С необыкновенной ясностью он вспомнил последние мгновения жизни Командора…

…Штурман уже стоял на своем месте. Ему было легче. Он сделал все, чтобы помешать Командору, и не его вина, что в роковые минуты он был без сознания.

— …Простите меня за первый и последний в моей жизни обман… — раздался усиленный громкоговорителем голос Командора. — Позднее вы поймете, что иного выхода не было… На дискуссии о том, кто должен был жертвовать собой, просто не хватило бы времени. Я уже достаточно пожил… — из громкоговорителя послышалось тяжелое дыхание Командора. Видимо, он вытаскивал в открытый космос последние контейнеры. — Вот и все, успел… — послышался вздох облегчения. — До начала торможения осталась всего минута…

Штурман, слегка покачиваясь, подошел к пульту управления и включил обзорные экраны. Орбитальный отсек погрузился во тьму, а на экране засверкали яркие немигающие звезды.

— Я должен уже покинуть вас, — раздался голос Командора.

На экране с изображением открытого люка шлюзового отсека появилась фигура человека в скафандре. На мгновение Командор замер на краю бездны, затем, сделав на прощание жест рукой, резко оттолкнулся от люка и начал быстро удаляться. Через несколько секунд он превратился в едва заметную светлую точку.

— Слушайте мою последнюю команду, — внезапно громко сказал Командор. По-видимому, он решил использовать для последних секунд связи всю энергию, запасенную в скафандре. — До пуска двигателей шесть секунд, пять, четыре, три… — с каждым словом голос Командора становился все тише, но слово «пуск» штурман, державший палец на клавише включения двигателей, все-таки услышал. Повинуясь властному голосу Командора, палец его как бы сам собой вдавил клавишу, и из могучих аварийных двигателей исторглись струи ионизированного цезия, унося корабль из опасной зоны…

…С тех пор прошло тридцать пять лет… Никто, в общем-то, и не обвинял его. В конце концов он тогда выполнял приказ Командора и действовал в полном соответствии с инструкциями. Но он не мог забыть долгих месяцев возвращения, за которые штурман не произнес ни одного слова. Они оба выполняли свои обязанности молча. Это было страшнее любого суда и любого приговора. Впрочем, нет… Суд собственной совести был еще страшнее, мучительнее.

Все эти долгие годы работой он пытался заглушить внутренние сомнения и искупить свою вину. Если она была. Лишь много лет спустя, когда о Командоре были написаны десятки книг, которые он перечитал не раз и не два, он начал понимать логику поступков легендарного космонавта.

Да, Командор не разбирался в теории аномальных искривлений пространства. Но он разбирался в людях. Встреча с молодым творцом теории гиперпространственных переходов нужна была Командору для того, чтобы выяснить степень его убежденности в верности выводов.

Впрочем, молчание Командора, оказывается, вовсе не означало его некомпетентности. С удивлением он узнал, что Командор уже десятки лет содействовал всему, что могло приблизить эру межзвездных полетов. Больше того: к выводу о том, что лишь в случае гиперпространственных скачков межзвездные перелеты будут иметь смысл, Командор пришел задолго до появления первых работ по теории аномальных искривлений пространства. Этим и объяснялась та энергия, с какой он добивался разрешения на полет, который стал для него последним…

…Ветер немного стих. Солнце постепенно спускалось к горизонту, и теперь скамейка под чинарой уже не была в тени. Человек с удивлением увидал, что на приморской аллее появились люди.

Тяжело поднявшись со скамейки, он подошел к парапету, за которым едва слышно плескались волны, и некоторое время наблюдал за чайками, парящими над водой.