Аномалия Командора - [2]

Быстро пролетели месяцы усиленных тренировок, и вот он уже включен в состав экспедиции к Юпитеру. Конечно, он был рад. Кто в юности не мечтал о космических полетах? Но когда поползли месяцы однообразной жизни, не предвещавшей, к тому же, никаких неожиданных открытий, он затосковал. Это была уже девятая экспедиция в систему Юпитера, и он согласился участвовать в ней лишь потому, что близ самой гигантской планеты Солнечной системы мог проверить кое-какие положения своей теории.

Вспомнив, с какой неохотой отправлялся в экспедицию к Юпитеру, он невольно усмехнулся. Система Юпитера была исследована вдоль и поперек. Интересными считались полеты к Нептуну, Плутону и во внешнюю кометную зону, планеты же внутри орбиты Урана годились лишь для новичков. Командир корабля Семенов не скрывал своего снисходительного к нему отношения. Да и какого еще отношения к себе мог ожидать он, великовозрастный стажер, в тридцать лет бросивший парения в высотах теории и отправившийся «бороздить старушку Солнечную», как говаривал Семенов.

Лишь надежда на то, что Командор добьется разрешения на экспериментальный полет к гравитационной аномалии, недавно открытой близ внешней кометной зоны, вселяла в него силы. Иначе он не вынес бы трудностей, скуки, насмешек и не получил бы положительной характеристики Семенова, без которой немыслим был следующий полет.

Да, ему всегда было трудно ладить с людьми. Характер ли у него был такой, или давала знать о себе добровольная изоляция, без которой, как он думал, невозможно было полное абстрагирование от окружающего мира. Или его отношение к людям объяснялось тем, что его мало кто понимал?.. Короче, замкнутость и неуживчивость, возможно, и были причиной тому, что у него с каждым годом становилось все меньше друзей и союзников. Но он думал, что без отрешенности от всего мелкого и суетного он ничего не добился бы, хотя не исключено, что воспринимаемое им как мелкая суета — и было жизнью. Он жертвовал всем: молодостью, увлечениями, здоровьем… «Неужели был другой путь? — подумал он вдруг. — Неужели я мог достичь того же, или даже большего, живя нормальной человеческой жизнью? — Эта мысль с каждым годом посещала его все чаще. — Неужели вся жизнь могла быть другой? Более полной и радостной и при этом принести те же плоды без нечеловеческих усилий?..» — Он посмотрел в сторону памятника. К гранитному пьедесталу подошла молодая женщина и мальчик лет семи. В руках у женщины были цветы. Большой букет алых гвоздик. Некоторое время женщина что-то тихо говорила мальчику, затем передала ему цветы, которые ребенок осторожно положил на полированный гранит.

«Его память чтут, — подумал он. — И, конечно, Командор заслужил это. А я? Разве десятилетия упорного труда, открывшего людям путь к звездам, значат меньше?..»

Да, Командор добился своего: к гравитационной аномалии был отправлен самый совершенный по тем временам ионолет. Полет был рекордным по дальности и, несмотря на это, Командор добился его участия в полете, хотя многие были против включения новичка в состав столь сложной экспедиции. Полезная нагрузка ионолета была минимальной, так как большую часть общей массы корабля составляли запасы плутония для реактора и цезия, служившего рабочим телом ионных двигателей. Кроме него и Командора, в полете участвовал опытный планетолетчик Сергей Волков.

За долгие месяцы полета ему удалось внести существенный вклад в свою теорию. Он смог теоретически доказать, что в окрестностях Солнечной системы могут быть найдены своеобразные аналоги микроскопических черных дыр. Главным в его теории являлся вывод о том, что в определенной ситуации можно было, скользнув близ зоны гравитационного коллапса, уйти в иное пространство, перенестись в иной мир. Это было неслыханно дерзко, ведь по теории относительности ничего, кроме эффекта замедления времени, близ черной дыры не ожидалось. Да и являлась ли вообще гравитационная аномалия чем-то хоть отдаленно похожим на коллапсар? Многие даже не удосуживались разобраться в его теории, которая взрывала старые представления о пространстве-времени. Он и сам иногда сомневался в верности своих выкладок и рассуждений, поэтому его так удивляла уверенность Командора в правильности выводов его теории. Однако последнее слово оставалось за экспериментом, который они должны были провести в окрестностях гравитационной аномалии. А эксперимент этот, как, впрочем, и весь полет, был крайне рискованным. Дело в том, что для возвращения в

Солнечную систему должно было использоваться поле тяготения гравитационной аномалии. Малейшая ошибка в расчетах могла привести к гибели, ибо цезия ни на торможение в окрестностях аномалии, ни на самостоятельный разгон для возвращения к Земле не хватило бы. Оставалось лишь удивляться, как Командор добился разрешения на столь рискованный полет. Видимо, прежде всего сказался авторитет и вера в его навигационное мастерство. Кроме того, разгадка сущности гравитационной аномалии волновала многих ученых. Изучение природы аномалии могло стимулировать дальнейшее развитие физики, космогонии и астронавтики. И, наконец, если бы подтвердились выводы новой теории, то началась бы эра межзвездных гиперпространственных полетов.