Аномалии родительской любви - [23]

Такие же отношения могут сложиться у «заботливой матери» и с дочерью. Когда взрослеющая дочь начинает вырываться из эмоциональных объятий матери (внешне это проявляется в том, что она ей перечит), мать вступает в очень сильную, многодневную ссору с дочерью. Посредством этих ссор она только укрепляется в своем внутреннем стремлении сохранить дочь при себе. И чем более дочь выкарабкивается из этих пут, тем сильнее мать ее контролирует. Таковая мать не желает дочери ни одного жениха, ни другого, ни третьего.

Но в какой-то момент, будучи подчинена общему правилу, девушка все же собирается выйти замуж. При этом мать непременно желает, чтобы молодые жили у нее. Либо, если они живут в одном городе, необходимо, чтобы раз в неделю дочь навещала мать.

Зачем ей все это нужно? Оказывается, таким образом она потихонечку, незаметно, начинает психологически отделять свою дочь от мужа. Начинаются выяснения, чем муж нехорош, почему зять негоден, почему не делает ремонт в доме, почему так мало зарабатывает. В конечном итоге, таковая мать за какой-то период добивается своего. В результате молодые разводятся, мать получает свою дочь обратно и… она снова счастлива. Правда, живут они в очень больших ссорах, непримиримости, иногда это все заканчивается тем, что дочь даже уходит из дому. Но, тем не менее, мать все-таки спокойна, поскольку она продолжает контролировать дочь и чувствовать себя заботливой матерью. В этом общении ее волевая натура, ее самолюбие, внутренняя страсть, которая однажды присвоила дочь себе, оказывается удовлетворенной.

«Проблемой, и серьезной, стали для меня отношения с моей мамой, — пишет 17-летняя девушка. — Она постоянно вмешивается в мою личную жизнь, пытаясь оградить от ошибок, которые совершала сама когда-то. Я понимаю, что мама — человек, который не просто может, но и должен советовать мне, опираясь на свой опыт и на свое знание и понимание меня. Но в последнее время эти советы стали принимать форму наставлений по принципу «так и только так!»

Такое мучительно неуравновешенное состояние души человеческой иллюстрирует сон одной молодой женщины. Частный случай ее взаимоотношений с матерью служит метафорой внутренних противоречий, отражает архетипическую борьбу разнородных начал психики…

Предыстория сна такова, насколько я могу передать ее со слов Татьяны: она, ее молодой муж и новорожденный ребенок жили с родителями Татьяны. Мать ее стремилась провести в жизнь свои представления о семейном укладе, свято веря в их безальтернативность. Дочь воспринимала активность матери грубым вторжением в ее частную жизнь, в жизнь ее собственной — маленькой, новорожденной, как и ребенок, семьи.

Попытки Татьяны отстоять независимость высмеивались, к тому же пришлось выслушать много обидного. Наконец, Татьяна — с мужем, дочерью в коляске и кошкой в сумке — ушли из дома, благо было куда.

Мать же была убита — крушением идеала большой семьи, в которой она — хозяйка, страшно опустевшим домом, внезапно открывшейся неприязнью к ней дочери и безразличием зятя, исчезновением долгожданной игрушки — внучки.

Молодые супруги стали жить независимо, деля между собой ответственность за ребенка и обеспечение семьи. Творческий акт освобождения (читай: взросления и осознания многого из того, что скрыто было прежде пеленой инфантильной привязанности к родителям) состоялся…

Тогда-то и приснился Татьяне сон. Носят ее морские волны метрах в ста от берега. Видит она все так, словно не погружена в воду, а стоит на поверхности, только тела своего Татьяна совсем не ощущает.

Берег представляет собой отвесную скалу, на которой изображен огромный черный женский силуэт. «Мать», — знает Татьяна и чувствует, что, хотя женщина и нарисована, она — живая. Плоское изображение одушевлено даже как-то более человеческой меры одушевленности. И портретного сходства с ее собственной матерью никакого нет, лица вообще не разглядеть. Это — просто — Мать.

В голове Татьяны звучит голос. Уверенный баритон произносит: «На мать обижаться нельзя». И тотчас Татьяна понимает, что, раз голос сказал, значит, истинно так. Кому принадлежит голос, она не задумывается, но неоспоримость истины такова, как если бы была она провозглашена Богом.

Однако изреченную истину еще предстоит принять — не на веру, а в сердце своем, т. е. согласиться с ней, проникнуться ею. И Татьяне известно, что это — ее последняя в жизни задача и цель. Что она так и будет носиться здесь по волнам, пока не сумеет выполнить этого.

И вот по мере того как Татьяна добросовестно старается все более «вчувствоваться» в смысл фразы, волна, несущая ее на гребне, все более разгоняется, мча девушку на скалу, чтобы (Татьяна знает) разбить ее у ног черной Матери, чуть только озарение наступит. Татьяна не боится, напротив, она понимает: это — последнее, что ей суждено в жизни.

Но в какой-то момент последней правды, несмотря на все Татьянино прилежание, в голове прорезывается другая мысль, возражающая изреченной голосом: «Но я не могла иначе!» (Имеется в виду разрыв с реальной ее матерью).

Волна тотчас откатывает обратно в море, и все — не раз — повторяется сначала. Сон обрывается.