Anno domini - [70]

Встретившись сегодня, они не могли обойти тему политики, хотя уже и не такую популярную, как три месяца назад, но до сих пор еще продолжавшую волновать бывших ее участников. Оказалось, что Дима тоже поддерживал оранжевых, хотя делал это, только ставя галочку в выборном бюллетене. Вадим еще раз подтвердил Анне, что нормальные, образованные люди все же правильно делали свой выбор, не внемля агонии провластных информаторов. Дима поинтересовался, закончил ли Вадим писать повесть, о которой рассказывал ему в прошлую встречу. Вадим на самом деле не помнил о том, что рассказывал однокласснику о своей попытке написать повесть о внутренних проблемах человека, появившегося на свет благодаря клонированию. Да разве и до повести было ему все это насыщенное событиями время! Вадим рассказал Диме, что вместо литературных проб отдал достаточное количество сил и знаний ради победы в стране демократии, но на вопрос, доволен ли остался он результатами этой победы, рассказал о приглашении в обладминистрацию и о своих чувствах, возникших благодаря этой, мягко выражаясь, насмешке.

Когда кафе закрылось и пришлось расходиться по домам, было уже полпервого ночи. К этому времени Вадим почувствовал, что лампочка в его голове, как и у Чеховского героя, начала затухать. На углу около театра они попрощались с Димой и отправились на автобусную остановку с малой надеждой уехать в такое позднее время на маршрутке. Путь их, как обычно, проходил мимо здания администрации. Увидев издалека яркие прожекторы, освещающие фасад, Вадим испытал острое чувство презрения и к этому зданию, и ко всем тем, кто каждое утро наполнял его своим присутствием. Вадим был возбужден и испытывал непреодолимое желание выразить свое негативное отношение к политикам и политике вообще. Приблизившись к администрации, он резко свернул в сторону здания, попросив жену подождать его на тротуаре, подошел к стене рядом с центральным входом и помочился с величайшим удовольствием. С одной стороны, он от самой площадки испытывал пивное давление на мочевой пузырь, а с другой, ему было приятно таким способом выразить свое презрение новой областной власти, которую он небезосновательно называл командой наперсточников.

— Кесарю кесарево! — произнес он, возвращаясь к Анне.

— Ты с ума сошел, а если бы тебя милиция задержала?

— Анна, пусть радуются, что я способен только на такую гадость, а не стал журналистом, уничтожая их ежедневно. Они достойны именно такого отношения, а не журналистского внимания.

— Я вижу — лампочка у тебя потухла!

— Так потухла, что я сам уже ничего не вижу.

Они добрались домой на такси за шесть гривен, и Анна немытым уложила борца за справедливость в постель.

Наутро ни головной боли, ни подташнивания Вадим не испытывал. Он отправился на работу и провел целый день в кабинете, общаясь с Сашей, строя планы на недалекое будущее, в котором должен продаться Сашин дорогой американский автомобиль, и эти деньги друзья смогут вложить в задуманное недавно, на их взгляд, перспективное дело — сушку леса. Зато следующий день обещал быть насыщенным, потому что в девять часов утра в поселке у отца должен был состояться суд.

Поднявшись пораньше, Вадим привел себя в порядок, выпил кофе и отправился на остановку, чтобы на попутках добраться в районный центр. С Сашей он заранее договорился о сегодняшнем отгуле. Копии заявлений, писем, документов, которые были приобщены к делу, отец оставлял Вадиму для изучения, но он не успел их даже открыть, поэтому вникать в тонкости юридической переписки пришлось в автобусе.

В полвосьмого утра Вадим уже вошел в квартиру родителя, которую тот получил несколько лет назад благодаря бывшему начальнику милиции, против которого они будут нынче выступать в суде. С момента отказа Александрову в выделении земельного участка прошло достаточно времени для того, чтобы страсти, возникшие от этой неожиданности, улеглись и остался только холодный расчет по поводу того, как же побороть коррупционные схемы в райцентре, потому что именно этот вопрос на сегодняшний день становился более важным, чем получение самого участка. Побеседовав несколько раз с отцом, перечитав бумаги, ознакомившись с гражданским кодексом, шесть статей которого были бессовестно нарушены руководством поселкового Совета, Вадим решил поддержать Александрова-старшего в его борьбе, на которую у самого отца вряд ли хватило бы сил.

Ольга заварила Вадиму кофе, когда он зашел на кухню. До суда оставалось чуть больше часа. Особого волнения Вадим не испытывал, но был легкий дискомфорт оттого, что он недостаточно ориентировался в деле, потому что обо всем, что происходило здесь с момента отказа, знал только со слов отца. Но он рассчитывал вникнуть во все в процессе заседания, словно был опытным адвокатом, позволяющим себе профессиональную самоуверенность.

Судебное заседание началось с пятиминутным опозданием. Такая пунктуальность приятно удивила Вадима. Отец представил его как свое доверенное лицо. Секретарь записала его данные, и судья начал опрос сторон. После разъяснения позиции и аргументов каждой стороны, после опроса свидетелей Вадим попросил у судьи полуторачасовой перерыв, чтобы выяснить в районной больнице, почему в справке, предоставленной суду, указано, что Александров-старший не находился на лечении в терапевтическом отделении, хотя на самом деле он действительно там лечился. Оказалось, что отец перепутал дату своего лечения, а в судебном запросе были указаны конкретные дни, обозначенные Александровым. Из-за отсутствия доказательств причиненного морального и физического вреда — последствия незаконного решения поссовета, Александровым пришлось отказаться от требования денежной компенсации, хотя самому Вадиму эта затея отца с деньгами не нравилась с самого начала. Он боролся за справедливость и торжество законности.