Anno domini - [2]

Все началось еще до выборов, когда стало понятно, что будет второй тур, куда пройдут два кандидата. Но решить, кого же поддержать в этом втором туре, было не так уж легко. Одного из кандидатов — тогдашнего премьера — хорошо знала вся страна, потому что его ежедневная работа сама по себе уже была предвыборной кампанией. Другой же претендент на президентство — лидер оппозиции — не был известен жителям восточных областей ни лично, ни своей программой. Все помнили его по двухтысячному году, когда он возглавлял правительство, но агитаторы оппонента так преподнесли факты четырехлетней давности, что прошлые заслуги представлялись сегодня преступлениями, которым не могло быть прощения.

Вадим прочитал программы обоих кандидатов и прослушал несколько предвыборных телевыступлений, но оппозиционера среди них не было. Центральные и восточные СМИ не предоставляли ему ни эфира, ни газетных страниц. Это сразу насторожило Вадима: ведь для того, чтобы выбрать — надо изучить, сопоставить сильные и слабые стороны, дать возможность сформироваться доверию или, наоборот, недоверию к человеку, прежде всего к человеку, а потом уж к политику. Когда же стало понятно, что такой возможности не представится, Вадим решил пойти от противного и искать в претендентах отрицательные стороны и личностные, и профессиональные. Теперь кое-что прояснилось. У действующего премьер-министра оказалось три судимости, по двум из которых он от звонка до звонка отмотал срок. Это был первый факт, который лишил бы обычного гражданина возможности занимать государственные должности, не говоря уже о службе в армии, милиции и прочих структурах. И вдруг выясняется, что такой человек сегодня возглавляет правительство и намерен завтра стать президентом. Уже два года он отдает приказы министрам и в том числе министру внутренних дел. Такой абсурд вряд ли мог иметь место в других странах.

Оттолкнувшись от этого первого открытия, Вадим пошел дальше и извлек из Интернета интересный материал-прогноз о том, что будет, если нынешний премьер станет президентом. Это было настолько объективное мнение, рисующее бесперспективные годы неграмотного правления, что вопрос о голосовании против его кандидатуры перестал вызывать сомнения. Другой же вопрос — за кого отдать свой голос — с каждым днем вставал все острее.

Было понятно, что из двух лидеров, прорвавшихся во второй тур выборов, он проголосует за оппозиционного, но если в первом туре отдать предпочтение третьему кандидату, то после торгов электоратом, которые являются неотъемлемой частью большой политики (хотя и не самой чистой), людей этого лидера в правительстве будет больше. Значит, осталось только выбрать самого честного или вернее сказать — производящего впечатление наиболее честного человека, потому как Вадим давно убедился в том, что в таких высоких политических, да и не только политических кругах, честные люди не выживают. Они сходят с дистанции гораздо раньше — на том этапе, когда ради карьерного роста нужно начинать «кушать» своих друзей и улыбаться негодяям.

В этот момент в город приехал лидер социалистов, и его интервью показали в вечернем телевизионном выпуске. Этот пожилой человек, уверенный и сильный, говорил прямым текстом те самые вещи, о которых Вадим не раз беседовал на кухне с близкими друзьями и женой. Это была та правда повседневной жизни, которая дошла своими проблемами до критической точки и готова была разразиться революционным гневом в любой момент. Выступление гарантировало, что социалисты после результатов первого тура ни при каких условиях не отдадут свой электорат в пользу провластного кандидата, и это для Вадима стало одним из основных критериев его политического выбора.

Итак, вопрос «за кого» — решился, и в назначенный день Вадим опустил в урну на избирательном участке свой заполненный бюллетень. Но с этого момента в стране началась такая грязная борьба за победу нынешнего премьера, которая весь народ втянула в свой агитационный водоворот. Ложь реками потекла с экранов телевизоров. Газеты захлебывались враньем. Для мало-мальски трезвомыслящего человека все это было явно заметно и отвратительно, но что поражало Вадима: люди, которых он всю жизнь считал далеко не глупыми, вдруг оказались словно околдованы этой агитацией и вместе с необъективностью суждений приобрели еще и подсознательную агрессивность, присущую, как потом он не раз отмечал, в основном сторонникам провластного кандидата.

Однажды вечером, придя домой с работы, Вадим сел на кухне и на одном дыхании написал настоящую газетную статью о том, что ожидает страну в случае прихода к власти действующего премьера, выражая свое негативное отношение к политику с криминальным прошлым и к поддерживающему его местному губернатору. Откорректировав и прочитав ее несколько раз, Вадим решил, что статья получилась довольно профессиональной, хотя это была его первая проба. Несколько рассказов было написано ранее, но только для узкого круга читателей, а тут переполненность эмоциями и отвращение к завравшейся власти просто выстрелили из мозга этот материал. Однако утром возник острый вопрос, а вернее — опасение нести эту статью в редакцию единственной оппозиционной газеты в городе. Если ее напечатают (что маловероятно), то где гарантия его безопасности после всего написанного о властьимущих. Но и молчать, тем более — уже имея материал, в тот момент, когда людям, не определившимся в своем выборе, просто необходима объективная информация, совесть ему не позволяла. Какой-то патриотический долг поднимался из глубин сознания. Он не мог утверждать, что до этого момента когда-либо так остро ощущал любовь к своей стране и к своему народу. Последнее десятилетие настолько затянуло его в омут бытовых проблем, что Вадим не раз замечал тяжесть этого житейского пресса даже по изменившейся своей походке — сутулость и опущенный взгляд под ноги, то ли углубленный внутрь собственного мира, то ли ищущий случайно оброненный кем-то кошелек. И вдруг — новая волна лжи, переполнившая чашу гражданского терпения, в которой весь народ теснился последние годы благодаря политике известного президента. Мораль взбунтовалась! Сколько же еще можно терпеть беспредел и лицемерие? И если он, имеющий что сказать, не попробует остановить этот шквал всеми возможными ему средствами, то кто же тогда?