Аннибал. Юлий Цезарь. Марк Аврелий - [10]

Положение Аннибала делалось все более затруднительным. Войско его в 40 000 человек было далеко недостаточно для наступательной войны и защиты союзников; к тому же римляне стали осмотрительнее, и во главе войск ставились теперь действительно талантливые люди. Таков был, между прочим, Марк Марцелл, отличавшийся еще раньше в галльских войсках — человек уже пожилой, но полный самого горячего юношеского пыла. Марцелл понимал, что благоразумный способ ведения войны не в опрометчивом принятии всякого вызова к сражению, но и не в бесплодной медлительности; надо было стараться занять по возможности много крепостей и, где можно, решительно и быстро нападать на неприятеля.

После битвы при Каннах, Аннибал не пошел на Рим, ибо он хорошо знал, что не в силах взять его, а отправился в Кампанию, чтобы овладеть гаванями, необходимыми для сношения с Африкой. Но тут дела его пошли далеко не блестяще: многие города отчаянно защищались, а Марцеллу удалось не только отвоевать обратно некоторые крепости, захваченные карфагенянами, но и одержать верх над Аннибалом в нескольких стычках. Аннибалу пришлось зимовать в Кампании, и роскошь и изнеженность тамошней жизни очень вредно отразилась на его измученных войсках; весною же, не успев ничего сделать, он вернулся в Апулию, где римляне уже теснили его союзников.

X

Проницательный ум Аннибала и прежде никогда не позволял ему обольщаться победами. Теперь же он все яснее понимал, что таким путем достигнуть цели невозможно. Прежний способ ведения войны не годился с тех пор, как во главе римлян стояли более способные люди, которым, к тому же, стали теперь давать командование на более продолжительное время. О наступательной войне при таком маленьком войске нечего было и думать, да и оборонительная война становилась год от года труднее. Очевидно, надо было ждать помощи извне от Карфагена, который еще ничего не сделал для обеспечения успеха предприятию, от которого зависела его судьба, и от иностранных союзников, Македонии и Сиракуз. Естественнее всего, разумеется, было ожидать помощи от Карфагена, но за минутной вспышкой после Каннской победы там все снова впали в обычную апатию: народная же партия, к сожалению, не имела влиятельного вождя, который поддержал бы интересы Аннибала. Поневоле приходилось искать ему союзников в Сицилии, Испании и Греции.

Этим-то и объясняются походы римлян во все эти страны в то время, как в Италии война сосредотачивается на защите крепостей и ограничивается маловажными стычками; все эти походы предпринимались лишь затем, чтобы помешать Аннибалу привести в исполнение его гигантский план международной коалиции против Рима.

Дела карфагенян вне Италии шли далеко не блестящим образом. В Сицилии римские легионы храбро сражались с посланными туда карфагенскими войсками. В 212 г. Марцелл осадил Сиракузы, и после мужественного сопротивления город был взят приступом. Правда, Аннибалу удалось затянуть войну, прислав в Сицилию одного из своих способнейших офицеров, но интриги и близорукость карфагенских полководцев испортили все дело, и уже через два года после взятия Сиракуз весь остров был снова во власти римлян.

Не лучше шли дела в Македонии. Римляне искусно воспользовались враждой между македонским царем и греками и помешали Филиппу III исполнить свое обещание — прислать Аннибалу вспомогательное войско. В конце концов, македонский царь заключил мир с Римом.

Серьезнее велась война на Пиренейском полуострове. Сначала Сципиону и брату его удалось проникнуть вплоть до Гибралтара, но Гасдрубал, брат Аннибала, вновь доставил перевес карфагенскому оружию — римляне были разбиты в большом сражении, и оба Сципиона пали на поле битвы. Зато, когда римляне назначили главнокомандующим в Испанию молодого, необыкновенно талантливого и привлекательного Публия Сципиона, сына консула, раненного в сражении при Тичино, успех сразу и уже окончательно перешел на сторону Рима. Неожиданным и необыкновенно ловким нападением овладел он важнейшим пунктом на восточном берегу Испании, Новым Карфагеном, а через несколько лет почти вся Испания обращена была в римскую провинцию.

В то время как Аннибал терял одну за другой все страны, на помощь которых он мог рассчитывать, война в Италии продолжалась с прежней стойкостью и упорством. Северная Италия была вновь в руках римлян, южная, за исключением немногих крепостей, все еще принадлежала Аннибалу. Но перевес уже, очевидно, был на стороне Рима: медленно и упорно, не щадя жертв, отвоевывали они свои прежние земли, возвращали отпавших союзников. Конечно, Аннибал мог еще рассчитывать на победы, но не на такие, какова была победа при Каннах и Тразименском озере; для этого войско его было слишком незначительно, а римские генералы слишком опытны. Ему оставалось только ждать, пока Филипп Македонский сдержит свое слово и сделает высадку в Италии или же один из братьев приведет подкрепление из Африки; сам же он старался лишь о том, чтобы поддержать безопасность и бодрость своей армии и союзников. Трудно узнать прежний неукротимый, смелый военный гений Аннибала в этой терпеливой, осторожной, оборонительной системе войны; тем более достойно удивления и в психологическом, и в военном отношении, что один и тот же человек с одинаковым совершенством сумел разрешить две столь противоположные задачи.