Анна в кроваво-алом - [27]

– Я никогда не дам тебе убить меня, – цедит она и спихивает меня обратно на пол.

– Почему? Ведь тебе же станет спокойнее!

В миллионный раз думаю, почему никогда не умею заткнуться вовремя.

Она, прищурившись, глядит на меня как на идиота.

– Спокойнее? После всего, что я натворила? Покой, в доме, полном разорванных на части мальчиков и выпотрошенных бродяг? – Она притягивает мое лицо вплотную к своему. Ее черные глаза огромны. – Я не могу позволить тебе убить меня, – говорит она, а затем кричит, кричит так громко, что у меня едва не лопаются барабанные перепонки: – Я никогда не хотела быть мертвой!

Я вылетаю в дверь, минуя сломанные ступеньки, и приземляюсь на заросший гравий подъездной дорожки. Перекатываюсь и поднимаю глаза – как раз вовремя, чтобы увидеть, как захлопывается дверь. Дом выглядит неподвижным и нежилым, словно здесь миллион лет ничего не случалось. Опасливо проверяю конечности и обнаруживаю, что все они в рабочем состоянии. Тогда я поднимаюсь на колени.

Никто из них никогда не хотел быть мертвым. Не по-настоящему. Даже самоубийцы в последнюю минуту передумывали. Мне бы сказать ей об этом, и сказать по-умному, чтобы она не чувствовала себя такой одинокой. Тогда я бы не чувствовал себя таким кретином, после того как меня швыряли словно какого-то безымянного приспешника в фильме про Джеймса Бонда. Тоже мне, профессиональный убийца призраков.

Подходя к маминой машине, стараюсь взять себя в руки. Я намерен достать Анну, что бы она там себе ни думала. Во-первых, потому, что прежде я осечек не знал, а во-вторых, потому, что в тот момент, когда она заявила, что не позволит себя убить, мне показалось, что ей до некоторой степени этого хочется. Осознанность делает ее особенной во многих отношениях. В отличие от остальных, Анна сожалеет. Растираю боль в левой руке и знаю, что завтра буду весь в синяках. Сила не сработает. Нужен план Б.

Глава 11

Мама дает мне проспать большую часть дня и наконец будит сообщением, что заварила ванную из чайного листа, лаванды и белладонны. Белладонна – чтобы унять безрассудство, но я не возражаю. Болит всё. Вот что бывает, когда тебя всю ночь швыряет по дому богиня смерти.

Погружаясь в ванну, очень медленно, отчаянно гримасничая, начинаю обдумывать следующий шаг. Суть в том, что меня превзошли. Это случалось не часто, а до такой степени и вовсе никогда. Но время от времени мне приходится просить помощи. Дотягиваюсь до мобильника на столике возле ванны и набираю номер старого друга. Друга не в первом поколении даже. Он знал моего отца.

– Тезей Кассио, – говорит он, снимая трубку.

Я ухмыляюсь. Он ни за что не назовет меня Касом. Слишком уже его веселит мое полное имя.

– Гидеон Палмер, – парирую я и представляю себе его на том конце линии, на другой стороне земли, сидящим в достойном английском доме, выходящем на Хэмпстед Хит в Северном Лондоне.

– Давненько, – говорит он, и я прямо вижу, как он скрещивает ноги. Почти слышу шелест твида в телефоне.

Гидеон классический английский джентльмен лет шестидесяти пяти, если не старше, седой и в очках. Он из тех людей, у кого в жилетном кармашке часы на цепочке, а в доме от пола до потолка – длинные полки тщательно оберегаемых от пыли книг. Когда я был маленький, он катал меня на стремянке с колесиками, чтобы я достал ему какой-нибудь странный том про полтергейст или связующие заклятья или еще что-нибудь. Мы с родителями жили у него как-то летом, когда папа охотился на привидение, застращавшее район Уайтчепел, некоего подражателя Джеку Потрошителю.

– Скажи мне, Тезей, – говорит он, – когда ты планируешь вернуться в Лондон? Тут по ночам шныряет масса тварей, без дела не останешься. Несколько отличных университетов, все под завязку набиты привидениями.

– С мамой разговаривали, да?

Он смеется, но, разумеется, разговаривал. С тех пор как погиб отец, они поддерживают связь. Он был папиным… наверное, «наставник» самое подходящее слово. Но не только. Когда папу убили, он прилетел в тот же день. Не давал нам с мамой расклеиться. Теперь он пускается в разглагольствования о том, куда лучше подавать документы на следующий год и как мне повезло, что отец обеспечил мое обучение и мне не придется возиться со студенческими займами и всяким таким. Это действительно удача, потому что стипендия для такого перекати-поля просто не предусмотрена, но я обрываю его. У меня более важные и насущные проблемы.

– Мне нужна помощь. Вляпался в на редкость заковыристую катавасию.

– Какого сорта катавасия?

– Мертвого.

– Разумеется.

Рассказываю ему про Анну, он слушает. Затем до меня доносится знакомый звук катящейся стремянки и его негромкое пыхтение, пока он лезет за книжкой.

– Она не обычный призрак, это однозначно, – говорит он.

– Знаю. Что-то сделало ее сильнее.

– То, как она умерла? – спрашивает он.

– Не уверен. Судя по тому, что я слышал, ее просто убили, как и многих других. Перерезали горло. Но теперь она обитает в своем старом доме, убивая всякого, кто зайдет внутрь, словно какой-то чертов паук.

– Не выражайся, – ворчит он.

– Извините.

– Она определенно не просто переменчивый дух, – бормочет он, в основном для себя. – И ее поведение слишком управляемо и сознательно для полтергейста… – Он умолкает, и я слышу шорох перелистываемых страниц. – Говоришь, ты в Онтарио? А дом не стоит на каком-нибудь старом кладбище?