Анна Леопольдовна - [96]

Фельдмаршал и его адъютант ждали в гардеробной. Я вошла в спальню принца и принцессы. Оба не ложились и сидели при свечах, полностью одетые, ожидая известий. Я чувствовала сердцебиение. Едва завидев меня в дверях, Ее высочество поднялась с кресел. Принц, глядя на нее неотрывно, не встал, однако же. Ее высочество обернулась к мужу и смотрела на него почти умоляюще. Он кивнул и внезапно бегло улыбнулся, словно бы стремясь ободрить ее.

Принцесса вышла к Миниху одна. Я остановилась в стороне поодаль и замерла у стены, опустив руки и чувствуя беспомощность и тревогу. Ее высочество проговорила с фельдмаршалом не более нескольких минут. Затем Миних приказал Манштейну позвать в галерею близ покоев принцессы всех офицеров, находившихся во дворце на карауле.

Спустя еще несколько минут галерея заполнилась гвардейцами. Ее высочество, заметно волнуясь, выступила вперед и заговорила. Она сказала по-русски, что уже нет возможности далее терпеть оскорбления, наносимые регентом ей самой и ее супругу. Она говорила звонко и сильно. Сказала также, что опасность угрожает и маленькому императору. Наконец она сказала, что постыдно терпеть далее эти оскорбления и потому она переходит к решительным мерам и поручает фельдмаршалу Миниху арестовать герцога, надеясь на по мощь и офицеров, которые будут исполнять его приказания.

Ее высочество протянула руку, и каждый офицер приложился к ее руке. Я удивилась, приметив, что рука Ее высочества не дрожит. Затем она решительно подходила и крестила каждого и целовала в обе щеки. В эти минуты она была очень хороша и виделась настоящей государыней России, правительницей, преисполненной величия и в то же время простой, понятной своим подданным.

Офицеры под началом фельдмаршала спустились, топая, вниз, чтобы поставить караул под ружье. Ее высочество порывисто обняла меня и припала лицом к моей груди. Я осме лилась погладить ее ласково по голове и подумала о том, как мало я – увы! – пригодна для защиты и поддержки принцессы…

Граф Миних объявил солдатам, в чем дело. Все громко отвечали, что готовы идти за ним повсюду. Проявляя в очередной раз циническое чувство, я предполагаю, что многие из них надеялись на возможные почести, награды и различные послабления…

Солдатам приказали зарядить ружья. Один офицер и сорок солдат были оставлены при знамени. Остальные, под началом фельдмаршала, отправились во дворец регента. Офицеры, стоявшие на карауле у дворца Бирона, уже были готовы действовать. Фельдмаршал приказал Манштейну стать во главе двадцати человек и, войдя во дворец, арестовать герцога, а в случае малейшего сопротивления убить его без пощады!..

Манштейн вошел и, во избежание слишком большого шума, велел своему отряду следовать за собою издали. Все часовые пропустили его без малейшего сопротивления. Од ни уже все знали, другие полагали, что он мог быть послан к регенту по какому-либо важному делу. Он прошел сад и беспрепятственно дошел до покоев. Не зная, однако, в какой комнате спал герцог, Манштейн пребывал в большом затруднении, недоумевая, куда же идти. Чтобы избежать шума и не возбудить никакого подозрения, он не хотел также ни у кого спросить дорогу, хотя встретил нескольких слуг, дежуривших в прихожей и в галереях и коридорах. После минутного колебания он решился идти дальше по комнатам в надежде, что найдет наконец-то спальню герцога. Действительно, пройдя еще две комнаты, он очутился перед дверью, запертой на ключ. К счастью для него, дверь оказалась двустворчатая, и слуги позабыли задвинуть верхние и нижние задвижки. Таким образом он открыл эту дверь без особого труда.

На огромной кровати спали глубоким сном герцог и его супруга, не проснувшиеся даже при шуме растворившейся двери.

Манштейн, подойдя к этой кровати, решительно отдернул полог и сказал громким голосом, что имеет дело до регента. Герцог и его супруга проснулись и закричали оба что есть мочи, не сомневаясь, что он явился к ним с недобрым известием. Манштейн стоял с той стороны, где лежала герцогиня. Герцог внезапно рывком соскочил с кровати и хотел было бежать. Но Манштейн поспешно обежал огромную кровать и бросился на регента, сжав его обеими руками. Герцогиня лежала в полуобмороке. Подошли солдаты, во главе коих Манштейн был поставлен. Он ослабил хватку, и тотчас герцог вскочил на ноги и сыпал удары кулаками направо и налево. Но гвардейцы живо ответили ему ударами прикладов, повалили его снова на пол, сунули в рот кляп, наспех сделанный из какого-то платка, брошенного на постели, вероятно герцогининого. Затем они связали регенту руки за спиной шарфом одного из офицеров и отнесли полуголого Бирона на улицу, где накрыли шинелью и положили в карету фельдмаршала. Рядом сел офицер, и карета помчалась в Зимний дворец…

Покамест все это происходило, я сидела в спальне принца и принцессы. Мы расположились втроем вокруг небольшого стола и ждали. Его светлость, поднявшись, снял нагар со свечей и вдруг предложил Ее высочеству непринужденно:

– Разложите пасьянс, Анна, так вам будет легче ждать!

– Я боюсь, не сойдется, – отвечала принцесса словно бы машинально.