Анна - [8]

АННА. И о чём же ты думаешь, Лена, лёжа на спине и получая материальную выгоду?

ЛЕНА. Ну зачем ты… а, это в любом случае, просто слова. Много о чём. В последнее время – больше о поджогах. И о Поджигателе.

АННА. И что ты об этом думаешь?

ЛЕНА. У тебя нет ещё выпить? Такой девушке, как я, приходится постоянно заливать горе…

АННА. (Достаёт самогон). Какое у тебя может быть горе, Лена?

ЛЕНА. Я оплакиваю вырождающийся род мужской, Аня. Ты не представляешь, как сдали мужчины в последнее время… (Грустно качает головой, выпивает). Это, наверное, стресс. Или водка.

АННА. Я вчера услышала хорошее выражение: «это приходит с третьим десятком мертвецов»… Сказано это было немного не в том контексте, но к случаю, думаю, тоже подходит.

ЛЕНА. Может быть. По крайней мере, у «Левши» с этим точно не всё в порядке. А как у вас с Витей?

АННА. Думаю, со мной у него получается не хуже, чем с тобой. Хотя бывает, что я тебе завидую.

ЛЕНА. В каком плане?

АННА. Ты получаешь за это деньги. Мне иной раз тоже не помешала бы пара монет. В качестве моральной компенсации. Но это лирика, Лена. У тебя что-то есть по Поджигателю? Какие-то соображения?

ЛЕНА. А что?

АННА. (Вздыхает). Лена, ты сама сюда пришла. Сама завела этот разговор. Поэтому, если у тебя что-то есть – говори. И не пытайся узнать что-то от меня. Или уёбывай. Я найду, чем заняться.

ЛЕНА. Ну вот, опять грубость. Я просто хотела сказать, что, по-моему, дома поджигает Тот, другой…

АННА. Его позавчера убили, Лена. И в ту же ночь сгорело здание библиотеки. Надо интересоваться не только мужской потенцией…

ЛЕНА. Я интересуюсь. Есть другой Тот. Тот-Кто-Слушает-Спящих.

АННА. Кто?..

ЛЕНА. Тот-Кто-Слушает-Спящих. Удивляешься? Конечно – как это может быть, чтобы жить в деревне четвёртый год, похоронить здесь ребёнка, и ни разу не встретить кого-то, кто живёт здесь едва ли не дольше остальных. А вот так, Анечка! Есть многое на свете, друг Горацио…

АННА. Тот-Кто-Слушает-Спящих?

ЛЕНА. Именно.

АННА. Дурацкое какое-то имя… Он что, тоже местный колдун?

ЛЕНА. По совместительству. Вообще-то, он бывший гинеколог.

АННА. А, вот откуда ты его знаешь…

ЛЕНА. Ну да. И, кстати, именно поэтому у меня до сих пор нет триппера.

АННА. Рада за тебя. А уж за твоих клиентов – вдвойне… а с чего ты взяла, что он – это Поджигатель?

ЛЕНА. Сейчас расскажу. Нальёшь ещё?

АННА. Угощайся.

ЛЕНА. Спасибо. Когда мы виделись в последний раз – кажется, недели две назад. Он, как всегда, гнал какую-то пургу. Ну, он вечно что-то бормочет, иногда это занятно, но иногда напрягает. Когда он начинает строить из себя какого-то долбаного пророка. Ну, типа того, он всё знает, все мы погрязли в смерти и блуде, и всё такое… так смешно! Уж я-то знаю, кто в чём погряз. И до введения Кодекса у нас в деревне более-менее вменяемые мужские письки были наперечёт, а с тех пор, как половина мужиков заделалась стрелками и отбила свою половую активность, трясясь на лошади то за акимовскими, то от них, а другая половина большую часть времени проводит жопой кверху, целуясь с каждой личинкой колорадского жука…

АННА. Лена, по теме.

ЛЕНА. …ну да. Короче, он сказал, что ничего не имеет против, если всё тут сгорит синим пламенем.

АННА. И всё?

ЛЕНА. Нет. Не всё. У него в подвале стоит вот такая (Показывает руками) баклага спирта. Он его меняет на йод. В городе.

АННА. Охренеть… и, говоришь, он чеканутый?

ЛЕНА. Ну, не то чтобы на всю голову… но он похож на человека, который мог бы. И главное – он говорил, что на хрен этой деревне библиотека, если всё, что ей надо – это ещё одну шлюху, чтобы меня чуть-чуть разгрузить…

АННА. Разгрузить тебя? В каком плане?

ЛЕНА. Ну, я к нему как раз пришла с очередным абортом…

АННА. С очередным?

ЛЕНА. (Зло). Да, с очередным! А ты думаешь, что шлюхи мертвы внутри, как гнилые колоды? Я жива, блин, ЖИВА, хоть и мечтаю, чтобы у меня там всё атрофировалось к ёбаной матери! Чтобы не залетать каждый раз, как какой-нибудь пьяный стрелок поковыряет во мне своей полудохлой от самогона палочкой! Мать его!

АННА. Эй, успокойся… я ничего такого не хотела…

ЛЕНА. Да пошла ты со своим состраданием! (Наливает сама, выпивает). Лучше слушай. У меня тоже есть корысть. Я видела, как у тебя иногда, по ночам, когда твой «Малыш» тусуется по найму или жрёт водку в кабаке, горит синий свет. И я знаю, что ты смотришь телевизор, потому что если на улице встать под определённым углом, он отражается вот в этом трюмо. А занавеска у тебя неплотная.

АННА. Так…

ЛЕНА. Я иногда останавливаюсь на улице и смотрю его вместе с тобой. Я вижу то, что ты видишь. Но, в отличие от тебя, я там никогда не была. Я не видела ничего из того, что ты видела, своими глазами. Не жила в этих домах. Не любила этих мужчин. Я очень, ОЧЕНЬ хочу туда. Понимаешь?

АННА. Понимаю.

ЛЕНА. В этом моя корысть. Я хочу быть там. Хочу лечь там в больницу. Чтобы врачи выгребли у меня изнутри всю эту нечисть, что мне натолкали наши доблестные ковбои. Хочу быть чистой и родить ребёнка. Ты ведь тоже этого хочешь?

АННА. Может быть. Может быть и этого. Может, и чего-то ещё. Главное – и это моя основная проблема – я чего-то хочу. Наверное поэтому, Лена, мне здесь и не место. В этом ты права.