Анна Керн. Муза А.С. Пушкина - [31]

Среди завсегдатаев салона Дельвигов был и композитор Михаил Иванович Глинка. Анна Петровна познакомилась с ним, тогда совсем еще молодым человеком, в 1826 г. и сразу отметила его «гениальные способности» к сочинению музыки, импровизации и исполнению. «Мудрено описать мое удивление и восторг, когда раздались чудные звуки блистательной импровизации; я никогда ничего подобного не слыхала, хотя и удавалось мне бывать в концертах многих замечательных музыкантов; но такой мягкости и плавности, такой страсти в звуках и совершенного отсутствия деревянных клавишей я никогда ни у кого не встречала! Он так искусно владел инструментом, что до точности мог выразить все, что хотел; невозможно было не понять того, что пели клавиши под его миниатюрными пальцами… Он импровизировал блестящим, увлекательным образом чудесные вариации на тему мотива, и все это выполнил изумительно хорошо. В звуках импровизации слышалась и народная мелодия, и свойственная только Глинке нежность, и игривая веселость, и задумчивое чувство. Мы слушали его, боясь пошевелиться, а по окончании оставались долго в чудном забытьи.

Впоследствии Глинка бывал у меня часто; его приятный характер, в котором просвечивалась добрая, чувствительная душа нашего милого музыканта, произвел на меня такое же глубокое и приятное впечатление, как и музыкальный талант его, которому равного до тех пор я не встречала. …Он был один из приятнейших и вместе добродушнейших людей своего времени, и хотя никогда не прибегал к злоречию насчет ближнего, но в разговоре у него было много веселого и забавного. Его ум и сердечная доброта проявлялись в каждом слове, поэтому он всегда был желанным и приятным гостем, даже без музыки.

Ради правды нельзя не признаться, что вообще жизнь Глинки была далеко не безукоризненна. Как природа страстная, он не умел себя обуздывать и сам губил свое здоровье, воображая, что летние путешествия могут поправить зло и вред зимних пирушек; он всегда жаловался, охал, но между тем всегда был первый готов покутить в разгульной беседе. В нашем кружке этого быть не могло, и потому я его всегда видела с лучшей его стороны, любила его поэтическую натуру, не доискиваясь до его слабостей и недостатков».

По единогласному мнению биографов, никогда больше Анна Петровна не жила такой насыщенной жизнью и в духовном, и в чувственном плане, как в обществе членов кружка Дельвига. Безусловно, присутствие ее – красивой и привлекательной женщины, образованной, начитанной, способной с одинаковой легкостью поддержать и интересную беседу, и легкий приятный флирт, – очень украшало эти вечера. А так как женщин на них бывало много меньше, чем мужчин, неудивительно, что Анна Петровна всегда была окружена восторженным вниманием.

В любовном бреду

В 1827 г. в письме к одной из близких подруг Анна Петровна поделилась, что ей хочется «постоянно пребывать в любовном бреду». И она не противилась этому желанию, очаровывала многих мужчин и часто очертя голову влюблялась сама. Некоторые, как современники, так и потомки, осуждали Анну Петровну за многочисленные романы, упрекая ее в легкомыслии, а нередко и в распутстве. Так, один из первых крупных биографов Пушкина Викентий Вересаев[42] назвал ее «пикантной, легкодоступной барынькой», когда, по мнению других исследователей, «обиделся» за Пушкина из-за того, что Анна Керн так легко променяла великого поэта на «какого-то» Алексея Вульфа. Однако далее в той же самой своей работе Вересаев пишет: «Она любила многих, иногда, может быть, исключительно даже чувственной любовью; но никогда она не была «вавилонской блудницею», как назвал ее Пушкин, никогда не была развратницей. Каждой новой любви она отдавалась с пылом, вызывающим полное недоумение в ее старом друге Алексее Вульфе. «Вот завидные чувства, которые никогда не стареют! – писал он в своем дневнике. – После столь многих опытностей я не предполагал, что еще возможно ей себя обманывать… Анна Петровна, вдохновленная своею страстью, велит мне благоговеть перед святынею любви!.. Пятнадцать лет почти непрерывных несчастий, уничижения, потеря всего, что в обществе ценят женщины, не могли разочаровать это сердце или воображение, – по сю пору оно как бы в первый раз вспыхнуло»».

В число воздыхателей Анны Петровны попали и оба кузена А. А. Дельвига Андрей и Александр Ивановичи Дельвиги, в ту пору еще совсем юноши. Оба оставили записки, в которых сетуют на кокетство, интриги и непостоянство их ветреной избранницы. Но самым страстным поклонником Анны Петровны в тот период был студент Петербургского университета Александр Никитенко, будущий специалист по русской словесности.

Александр Васильевич Никитенко был сыном крепостного крестьянина, человека, всю жизнь стремившегося к образованию и сделавшего все, чтобы дать образование сыну. В 13 лет Александр Никитенко блестяще окончил воронежское уездное училище, его выдающиеся способности были отмечены не только педагогами, но и многими известными людьми в городе. Однако путь к дальнейшему образованию юноше был закрыт. Будучи крепостным, он не мог поступить даже в гимназию, не говоря о чем-то большем. Несколько лет Никитенко занимался исключительно самообразованием, пытался писать, давал уроки и работал учителем в сельской школе до тех пор, пока ему не улыбнулась судьба – его выступление с речью на общественном собрании понравилось министру духовных дел и народного просвещения князю A. H. Голицыну. Стараниями Голицына Никитенко получил вольную и смог поступить в Санкт-Петербургский университет. Именно в этот период своей жизни он встретился с Анной Керн.