Анна, Ханна и Юханна - [38]

— Я буду присматривать за домом, а ты за ребенком, — сказала Анна.

Но вышло по-иному. Ребенком безраздельно завладел Бруман. Он пеленал девочку, смазывал маслом, баюкал и укачивал.

— Ты превратился в женщину, — шутливо поддразнивала мужа Ханна.

— Он уже старый, усталый человек. Почему мы должны отнимать у него ребенка, если он так счастлив, ухаживая за ним? — говорила Анна.

— Это противно всякой природе, — отвечала Ханна, очень довольная тем, что они живут на отшибе. Хромоногая Малин перестала приходить в гости, и это было хорошо, так как теперь некому стало разносить сплетни по округе. Когда же в гости пришли недавно приехавшие родственники, Ханна в первую очередь позаботилась о том, чтобы ее все время видели с малюткой у груди.

Люди они были приятные — оба дяди и тетя из Норвегии. Ханна радовалась, ей было хорошо после стольких лет вынужденного одиночества. Приехал Рагнар, который привязался к младшей сестре так же сильно, как Бруман. Рагнар привез подарки от Астрид — платьица для малышки и тонкие льняные простынки для колыбели.

Получила подарок и сама Ханна — ожерелье из черного жемчуга, такое длинное, что его можно было три раза обмотать вокруг шеи. Рагнар сам купил его, случайно услышав, как Астрид рассказывала, что Ханне очень понравился черный жемчуг, когда она в последний раз была в Фредриксхалле.

Ханна, как всегда, расплакалась от радости, а высокий мальчик густо покраснел. «Никогда, — сказал он себе, — никогда не должна она узнать, чем я занимаюсь с Астрид в кровати, когда Хенриксен ездит по делам в Христианию».

Весна была дружная и ранняя. Бруман сплел из бересты короб, обложил его изнутри бараньим мехом, прикрепил ремень, чтобы вешать его на спину, и принялся гулять вдоль берега озер с дочкой на спине. Он учил ее видеть природу, показывал ей голубые подснежники, осторожно ползая с коробом сквозь прошлогоднюю траву, показывал первых бабочек, плещущуюся у берега плотву, облака, плывущие по синему небу.

Старая Анна посмеивалась над ним: ребенок еще слишком мал, чтобы понимать такие вещи, но Бруман видел блеск в медовых глазках дочери и знал, что она отлично его понимает.

Учил он ее и слушать:

— Слышишь, как кричат гагары?

В середине лета у себя во Фрамгордене умер наконец старик Эрикссон. Много лет, утратив речь и память, неподвижный и бесчувственный как колода, пролежал он в своей постели. Ингегерда сама пришла на мельницу, сообщить новость, а заодно поздравила с рождением дочери и попросила Брумана собрать всю родню на мельнице в субботу, чтобы спокойно во всем разобраться.

— Он оставил завещание?

Вопрос задала Ханна, но Ингегерда покачала головой и сказала, что он ничего не писал до того, как болезнь лишила его способности думать.

В субботу Ингегерда во всем отчиталась перед родственниками и поделилась с ними своими планами. Фрамгорден будет продан, а деньги она разделит поровну между собой и братьями Ханны. Ханна получит право собственности на мельницу и здание мельницы, а также на все движимое домашнее имущество, какое она пожелает взять из старого дома. Далее, она получает право взять любую скотину, какую пожелает, — коров, овец, свиней. Астрид получает все семейные драгоценности и украшения бабушек.

— Я все посчитала и решила, что Астрид получит не меньше, чем каждый из вас.

Все нашли такой раздел вполне разумным. Их удивило только одно решение: незаконнорожденный Рагнар получил тысячу риксдалеров.

— Он тоже член семьи, причем как со стороны матери, так и со стороны отца, — сказала Ингегерда.

Бруман был доволен. Теперь у него будет собственная мельница, а лишний скот можно будет выгодно продать.

— Что же ты оставила себе?

Тут все узнали, что Ингегерда нашла себе место управляющей большим купеческим домом в Стокгольме.

Стокгольм! Это вызвало у родственников трепетное удивление. Туда уроженцы Даля никогда не ездили, это было так далеко, почти на краю света. Ингегерда рассмеялась. Стокгольм намного ближе Америки, сказала она и добавила, что ей давно хотелось побывать в шведской столице.

— Хочу увидеть короля, — сказала она. В комнате наступило тягостное молчание.

Ингегерда разложила на столе документы, в которых все было расписано до мельчайших подробностей.

— Внимательно все прочтите, — сказала она. — Это очень важно, чтобы вы все поняли, и потом не было спора из-за наследства.

Все прочли документы и поставили свои подписи под договором.

Не успела Ингегерда закрыть за собой дверь, как Ханна принялась заламывать руки. Где, ради бога, будут они пасти всю эту прорву скота — всех этих коров и лошадей? Бруман возразил, что лично он рассчитывает продать большую часть скота в Фредриксхалле. Этим займется Рагнар, он опытный и расторопный продавец. Ханна продолжала печалиться, но согласилась с Бруманом. Да и в самом деле, им очень нужны наличные деньги.

Бруман же думал о том, что будет сильно скучать по Ингегерде.

Однажды осенью, когда вся семья сидела в нижнем этаже мельницы, произошло настоящее чудо, которому все они стали свидетелями. Вечером, как обычно, закричала гагара, и Юханна вдруг оживилась:

— Хэ, хэ! Агара, агара.

Отец и братья были в восторге, но Ханна обменялась с Анной тревожными взглядами. Они не никогда не слышали, чтобы восьмимесячный ребенок говорил.