Анна Болейн. Страсть короля - [4]

– А что будет со мной? – Красивое лицо Марии раскраснелось от злости. – Разве я не должна тоже ехать?

– Нет. Отец говорит, у него на тебя другие планы.

– Какие планы? – прошипела Мария.

– Не знаю. Он не сказал. Почему бы тебе не спросить его самой?

– И спрошу! Он не может вот так запросто пускать меня побоку.

Еще как мог! Однако Анна оставила это упоительное знание при себе. Впервые в жизни роль младшей и менее красивой сестры показалась ей приятной.

Элизабет Говард, леди Болейн, размотала рулон темно-желтого бархата и приложила ткань к Анне.

– Тебе идет, – сказала она, и торговец шелком и бархатом, замерший в почтительной позе рядом с важной заказчицей, просиял. – Мы возьмем его и еще черный, получше качеством, а также желтый дамаст и алую парчу. Пришлите нам счет, мастер Джонсон.

– Очень хорошо, моя госпожа, очень хорошо, – отозвался торговец, складывая ткани, которые не подошли, и покинул гостиную.

– Я рада, что регентша предупредила нас заранее, – продолжала леди Болейн. – Успеем сшить платья. Благодари отца, что он так щедро снабжает тебя всем необходимым. – Она приподняла голову дочери за подбородок и улыбнулась. – У тебя ясные глаза и врожденная грация. Уверена, ты отлично справишься и станешь моей гордостью.

Сердце Анны преисполнилось радостным трепетом. Мать она любила больше всех на свете.

Элизабет Говард, довольно смуглая, с вытянутым – говардовским – лицом, которое смягчали полные губы и изящной формы глаза, в молодые годы слыла красавицей. Придворный поэт мастер Скелтон посвящал ей стихи, сравнивая по очарованию с Крессидой из Трои. Это тешило тщеславие леди Говард. Но еще больше она гордилась своими аристократическими предками и никому не позволяла забывать о своем происхождении из благородного дома Говардов. Всем было известно, не попади ее семья в немилость, простак Томас Болейн, каким он являлся в то время, не сподобился бы на ней жениться, даже несмотря на то, что среди его предков значился граф Ормонд. Однако отец Элизабет Говард выступил не на той стороне, что возвела на трон покойного короля Генриха VII, из-за чего лишился всех титулов и долгое время просидел в Тауэре. Шансы на достойный брак после этого сделались весьма незначительными, так что Элизабет позволила себе связать судьбу с амбициозным молодым человеком, ближайшие предки которого занимались торговлей.

Правда, благодаря этому Болейны были богаты. Деловая хватка и женитьба на состоятельных наследницах сделали свое дело: Болейны постепенно накапливали средства и расширяли земельные владения. Прадед Анны, сэр Джеффри, торговал шелком и бархатом, как тот человек, который только что покинул их дом со своими товарами, но возвысился до поста лорд-мэра Лондона и был произведен в рыцари. Таким путем приобретались тогда блага мира; и теперь новые люди, деловые и не без способностей, такие как Болейны, заняли место старой аристократии и находились в фаворе у юного короля Генриха.

Однако, несмотря на все успехи отца и его старания добиться большего, чтобы стать достойным мужем в глазах своих высокородных и могущественных свойственников, ни у кого, даже у его детей, не возникало сомнений в том, что леди Болейн состоит в неравном браке и супруг на самом деле ей не пара.

– Ты будешь не хуже любой другой фрейлины, – сказала мать Анне. – И ты можешь по праву гордиться своим родством с Говардами. Помни, мы, Говарды, потомки короля Эдуарда Длинноногого, и род наш связан со всеми английскими монархами вплоть до Вильгельма Завоевателя, так что в твоих жилах течет королевская кровь, и ты должна быть достойна этого.

– Да, матушка. – Анна склонила голову и присела в реверансе.

Размышляя о словах леди Болейн, она неспешно вернулась в свою спальню. Анна гордилась своими предками, особенно теперь, когда Говардов реабилитировали и они снова были в милости при дворе. В длинной галерее она остановилась перед портретом деда Говарда, графа Суррея. Ее восхищал этот безупречный, верный долгу аристократ, глава семьи, а также его сын, чей портрет висел дальше, – дядя Томас, брат ее матери, мужчина с суровым лицом, неустрашимый солдат и умный придворный. О его супруге – тетушке, в честь которой ее назвали, у Анны сохранились лишь слабые воспоминания, но вот о том, что почившая принцесса Анна Йоркская была дочерью короля Эдуарда IV и сестрой матери теперешнего короля, она не забывала никогда. Это в некотором смысле делало короля Генриха ее, Анны, кузеном.

Анна уже давно поняла, что любовь, которая когда-то, вероятно, связывала ее родителей, давно умерла, потому как они, насколько это возможно, избегали друг друга. Понять, почему мать свысока смотрела на отца, было нетрудно. Куда сложнее разобраться, почему отец относился к матери, к этой драгоценной, как главный приз на турнире, супруге с плохо скрываемым пренебрежением.

Беспокоило Анну и то, что ее мать когда-то сравнивали с троянской красавицей Крессидой, которая, дав клятву в вечной любви принцу Троилу, будучи захваченной греками, предала любимого с героем Диомедом. Отец Дэви читал детям эту историю, когда они изучали греческие мифы.