Аниськин и снежный человек - [64]

– Да? – недоверчиво взглянула на него тетя Наташа, – ну ладно, записывай.

Память у тети Наташи оказалась поразительной. Она не только помнила всех, кто брал у нее «Сигару», но и называла примерный час покупки данного товара, состояние трезвости покупателя на момент покупки и товары, которые он брал вместе с одеколоном.

– Спасибо, теть Наташ! – искренне обрадовался Костя, – вы так меня выручили! А скажите еще, вы из сигарет только «Приму» возите, или еще какие?

– Только ее, сынок, – вздохнула продавщица, – давно говорю начальству, что молодежь ихую поганую «Приму» не берет, а они все никак ассортимент не расширят. Никакой коммерческой жилки. А тебе очень надо?

– Очень, – соврал Костя.

– И какие?

– «Pall Mall», теть Наташ.

– Ладно, только для тебя, – горестно вздохнув, произнесла она и достала из-под самого низа коробки пачку сигарет.

– А почему открыто не продаете, теть Наташ? – доверительно спросил Костя.

– Так за спиной же начальства! – легко объяснила она. – Кто ж вас, дураков, пожалеет, если не я?

После нескольких комплиментов и заверений в сохранении тайны до гробовой доски, к длинному списку потребителей «Сигары» присоединился короткий список любителей «Pall Mall».

– Век вас не забуду, – крикнул Костя, закрывая за собой дверь.

– Может, зря ему сказала, кто одеколон брал, – закручинилась тетя Наташа, – эк его прижало! Отымет ведь.

* * *

Костя еле добежал до отделения: ему не терпелось сравнить списки и вычислить группу приверженцев одновременно и «Сигары», и «Pall Mall». Скоро в его рабочем блокноте появился список из пяти фамилий. Три две из них были ему знакомы: дальнобойщик Толик и пионер Степан. Остальные три принадлежали но-пасаранцам, найти их не составляло никакого труда. Косте хотелось немедленно заняться поиском того, кто пытался напасть на него ночью, поэтому он отправил пионеров Болотниковой по домам подозреваемых с вежливыми записочками от руки. В этих записочках он просил подойти каждого к отделению милиции через час, если это не очень трудно. Подобную записку он отправил и Калерии. То, что рассылать по Но-Пасарану повестки нельзя, он понял в самом начале своей трудовой деятельности.

На записки подозреваемые откликнулись подозрительно единодушно. Косте это даже не понравилось. Не пришлось никого ловить, сковывать наручниками. Ничего хорошего от такого единодушия ждать не приходилось. Разве может порядочный преступник и убийца позволить себе явиться на опознание добровольно?

Троих пришлось отпустить сразу. Они никак не подходили под определение «высокий и стройный». Да и размер ноги у них был чуть ли не женский. Толика, Степана и еще одного немолодого сельчанина Костя построил возле стенки и пригласил Калерию.

Девушка несколько раз медленно прошлась перед мужчинами и растерянно оглянулась на Костю:

– Эти двое похожи, но точно я утверждать не могу.

Костя поблагодарил пожилого сельчанина и усадил прямо перед собой пионера и дальнобойщика. Две из примет совпадали, а третью, размер обуви, Комаров решил оставить на десерт.

– Очень жаль, но вам придется рассказать, где вы были этой ночью в двенадцать тридцать.

– Спал, – тут же ответил Толик.

– Один? – зарделся Костя.

– Конечно. Я же говорил, у меня – невеста, Катюшка.

– Кто может подтвердить, что вы не отлучались из КамАЗа всю ночь?

– Только машина, да Катюшкина фотка, – как-то неуверено хохотнул Толик.

– Подумайте хорошенько, – почти попросил Комаров.

– Я подумаю, – вздохнул Толик, – может, кто-то из водителей поможет?

– А вы? – обратился Комаров к Степану, – чем вы занимались первую половину прошлой ночи?

– На деле был, – смутился Степан.

– Уже интересно. И какие же дела бывают у вас по ночам?

– Ясно какие, – Степан покосился на Толика, – пионерские.

Толик бросил опасливый взгляд на явно не пионерского вида дядю.

– И конечно, не один?

Неизвестно, чего было больше в голосе Комарова: разочарования или облегчения. Ему был симпатичен этот влюбленный в пионервожатую парень.

– Мы все были. Стирали с Доски Почета надписи, сделанные хулиганами. Ну и работка, скажу я вам! Хорошо, что фотографии передовиков прикрыты стеклом. Если бы усы и рожки были нарисованы прямо на фотографиях, то было бы сложнее.

«Спросить Болотникову, – отметил про себя Костя, – та врать не будет».

– А для чего это все? – Толик явно нервничал. – Это как-нибудь связано с убийством Жеки?

– Никак, – поспешил успокоить его Костя, – и вообще, вам не стоит волноваться. Это опознание ничем вам не грозит.

– Тогда я пойду? – обрадовался Степан.

– Снимите ботинок.

Степан, не спрашивая, зачем участковому понадобилась его обувь, послушался. Костя попросил всех отвернуться, подошел к окну и сверил гипсовый отпечаток с подошвой ботинка пионера. Они совпадали один-в-один. Комаров не стал делать поспешных выводов, вычеркнул фамилии Степана из списка и отпустил его восвояси.

Они остались вдвоем с Фокиным. «Он? – думал Костя, – высокий, довольно молодой, сильный. Размер ноги, на глаз, не такой уж и большой. Размера на два точно меньше. Но это еще не показатель. В криминальной практике преступники неоднократно пользовались чужой одеждой и обувью. Бежал злоумышленник в направлении стоянки дальнобойщиков. Но зачем Толику понадобилось бы нападать на участкового? Алиби у него надежное. А если это все-таки он виновен в смерти Пенкина? Но не как убийца, а как заказчик?»