Аниран расправляет плечи - [87]

Но мне этого показалось мало. Я не стал активировать свой дар. Я отбросил окровавленную вешалку и вырвал из ножен кинжал с золотой рукояткой. Затем подскочил к старику и принялся наносить удары. Бил, бил, бил, пока не вспотел.

Но и это я посчитал недостаточным. Я схватил стул и обрушил его на размозжённую голову. Затем подскочил к шкафу, вышвырнул всю одежду и, напрягшись, обрушил шкаф на кровать. Тело профессора уже скрылось под обломками, но я ещё не закончил. Я вырвал из уключины факел и подпалил кровать. А затем, злорадно улыбаясь, смотрел, как танцует вокруг меня пламя. Я был невероятно доволен своим поступком.

— Поторопись, — грозно-назидательно произнёс голос.

* * *

Я открыл глаза и резко сел на перине. Башка раскалывалась, во рту было меньше влаги, чем в пустыне Сахара.

— Сука, — я схватился за голову. — Опять эта падла очухалась. Опять пришла во сне и не дала выспаться. Как тебя вырезать оттуда?

Сон вышел совсем не иносказательный. Был бы я полным дауном, всё равно бы догадался, на что этот Голос намекает. Нечто подобное я уже видел во сне, хоть тогда Голос откровенно призывал нас с Джоном Казинсом убить друг друга. Сейчас он лишь выразил лёгкое негодование, что я не спешу исполнять то, что исполнить обязан — отобрать у другого анирана дар.

— Выкусишь, тварь! — сцепив зубы, я показал потолку кулак. — Я не стану выполнять твои требования. Я не стану твоей марионеткой.

Я выбрался из кровати, подошёл к столику и опустошил кувшин с водой. Мне немного полегчало. Но лишь чуть-чуть.

Я быстро оделся и отворил дверь в соседнюю комнату. Там без задних ног храпели братья — Иберик и истосковавшийся по всем нам Вилибальд. Он присутствовал на пьянке и выпил за своё здоровье раз двадцать.

Но так же там был готовый ко всему Бертрам. Он только завершил экипироваться и удивлённо посмотрел на меня.

— В чём дело, аниран?

— Бертрам, — тихо попросил я. — С этого дня в покоях анирана обязан присутствовать пучок листьев с дерева Юма.

Бертрам удивился. Он точно знал, что в наркоте нет ничего полезного. Гессерам запрещалось вдыхать дым под угрозой увольнения.

— Безрадостность бытия тебя беспокоит? — заученными словами знакомого магистра начал он. — Это не выход.

— Бертрам, не умничай, — сейчас меня беспокоил лишь бодун. — Ты даже не представляешь с чем мне приходится бороться. Будь неладна это божественная сущность…

Слова про «божественную сущность» показались Бертраму знакомыми. Поэтому он благоразумно промолчал. А в следующую секунду в дверь торопливо застучали, разбудив сонных братцев.

Нахмурившись, Бертрам ушёл открывать, одновременно спрятав за спиной острый стилет. Такой можно успеть вонзить во вражеское горло и уйти от ответной атаки.

Но опасности не было: вежливо кланяясь, за порогом стоял усатый мужичок, имя которого я давным-давно забыл. Я лишь знал, что он батрачит на Гуляева.

— Магистр Анумор просит анирана Ивана подняться к нему для разговора, — испуганно произнёс мужичок. — Он сказал, это срочно.

Сия просьба меня озадачила и напугала одновременно. После поганого сна, я чувствовал тревожность. Эдакую подозрительность по отношению к тому, кого убивал в том самом сне. И сейчас видеться с профессором я хотел в последнюю очередь, ведь опасался, что действительно попробую причинить ему вред.

— Это касается снов, — добавил мужичок, когда не рассмотрел на моём лице заинтересованности. — Магистр Анумор сказал, аниран поймёт.

— Бертрам, пойдёшь со мной, — я тут же отдал распоряжение. — И да — ещё пятерых захвати с собой.

— К Великому магистру с такой охраной?

— Бертрам, не надо вопросов. Исполняй.

Хоть порывался идти и Иберик, я запретил. Он выглядел слишком беспомощным. Ему половина дня понадобится, чтобы прийти в форму. А покои для мастера Сималиона ещё не подготовили, потому он дрых где-то в другом месте.

Лифт бы не потянул всех сразу, поэтому мы шли пешком. Я даже вспотел немного. Но это было больше хорошо, чем плохо — с по́том из тела выходил отупляющий разум алкоголь.

Профессор меня уже ждал. Дверь была нараспашку, а он сам сидел на очень знакомой кровати и потягивал горячий отвар из деревянной кружки. С поверхности шёл пар и скользил по мрачному лицу. Мне стало очевидно, что профессор не в своей тарелке.

— Закройте дверь, — приказал он, заметив меня на пороге. — Ваших ушей это не касается… Присаживайся, Иван. Как ты? Бери вторую кружку. Он хоть горький, но бодрит.

— Спасибо, — я прикрыл за собой дверь, но не защёлкнул до щелчка. Если что случится, Бертраму меньше секунды понадобиться, чтобы ворваться внутрь. И от отвара я тоже отказался, опасаясь, что он может быть отравлен. Паранойя, порождённая сном, никак не хотела отступать. — На вас лица нет, проф. Хоть я не видел себя в зеркале, предположу, что выгляжу примерно так же. И не в алкоголе дело… Вы видели сон, ведь так?

Гуляев отставил кружку и потёр глаза.

— Очень-очень давно он ко мне не приходил. Голос, я имею в виду. Не мог пробиться через мой разум. Но сегодня ночью… Несмотря на мою старательность…

— Вы же говорили, что можете побеждать его силой воли, — беззлобно усмехнулся я, ведь точно знал, что противостоять голосу можно лишь с помощью наркоты или телепатии матанов.