Анин Дом Мечты - [5]
— Пока все хорошо, — сказала Аня, выразив кивком осторожное одобрение. — Но, Гилберт, люди не могут жить одной мебелью. Ты еще не упомянул об одном очень важном обстоятельстве. Есть ли возле дома деревья?
— О дриада, их великое множество! За домом еловый лесок, вдоль дорожки, ведущей к дому, два ряда ломбардских тополей, а вокруг прелестного сада кольцо белых берез. Наша парадная дверь открывается прямо в сад, но есть и другой вход — маленькая калитка, висящая между двумя пихтами. Петли на одном стволе, щеколда — на другом, а сучья образуют арку над головой.
— Ах, как я рада! Я не смогла бы жить там, где совсем нет деревьев, — что-то жизненно важное во мне было бы лишено пищи… Ну, после этого не стоит и спрашивать у тебя, есть ли там поблизости ручей. Это было бы чрезмерное требование.
— Но там есть ручей, и он даже пересекает угол нашего сада.
— Тогда, — сказала Аня с глубоким вздохом величайшего удовлетворения, — дом, который ты нашел, — не что иное, как мой Дом Мечты!
Глава 3
В краю грез и воспоминаний
— Ты уже решила, Аня, кого позовешь на свадьбу? — спросила миссис Линд, прилежно вышивающая мережкой столовые салфетки. — Пора бы тебе разослать приглашения.
— Я не собираюсь звать много гостей, — сказала Аня. — Мы хотим, чтобы только те, кого мы любим больше всего, видели, как мы поженимся. Родня Гилберта, мистер и миссис Аллан, мистер и миссис Харрисон…
— Было время, когда ты едва ли причислила бы мистера Харрисона к своим лучшим друзьям, — заметила Марилла сдержанно.
— Пожалуй, мистер Харрисон не очень расположил меня к себе во время нашей первой встречи, — согласилась Аня, улыбаясь своим воспоминаниям. — Но он заметно выиграл при более близком знакомстве, а миссис Харрисон — просто прелесть… Ну а еще, конечно, мисс Лаванда и Пол.
— Так они решили приехать сюда этим летом? Я думала, они едут в Европу.
— Они передумали, когда я написала им, что выхожу замуж. Я получила сегодня письмо от Пола. Он говорит, что просто должен приехать на мою свадьбу, что бы ни случилось от этого с Европой.
— Ты всегда была кумиром этого ребенка, — заметила миссис Линд.
— Этот «ребенок» теперь — девятнадцатилетний молодой человек!
— Как время летит! — Таков был на редкость остроумный и оригинальный ответ миссис Линд.
— И Шарлотта Четвертая, возможно, приедет вместе с ними. Она передала через Пола, что приедет, если ее отпустит муж. Интересно, носит ли она по-прежнему свои огромные голубые банты и называет ее муж Шарлоттой или Леонорой. Я очень хотела бы, чтобы Шарлотта присутствовала на моей свадьбе. Мы уже были с ней вместе на одной свадьбе давным-давно. Они рассчитывают уже на следующей неделе быть в Приюте Эха… Ну а еще Фил и его преподобие Джо…
— Ужасно, что ты так говоришь о священнике, Аня, — строго сказала миссис Линд.
— Так его называет жена.
— Ей следовало бы с большим почтением относиться к его сану, — возразила миссис Линд.
— Я не раз слышала, как вы сами довольно резко критиковали священников, — поддразнила ее Аня.
— Да, но я всегда делаю это почтительно, — запротестовала миссис Линд. — Разве ты когда-нибудь слышала, чтобы я назвала священника уменьшительным именем?
Аня подавила улыбку.
— Ну а еще Диана и Фред… и маленький Фред, и маленькая Анна Корделия… и Джейн Эндрюс. Вот если бы еще можно было пригласить миссис Стейси и тетю Джеймсину, и Присиллу, и Стеллу. Но Стелла в Ванкувере, Прис в Японии, миссис Стейси с мужем в Калифорнии, а тетя Джеймсина уехала в Индию, чтобы, несмотря на свой страх перед змеями, ознакомиться с миссионерской деятельностью своей дочери…
Это, право, ужасно, как люди рассеиваются по земному шару!
— Так не было задумано Богом, вот что я вам скажу, — авторитетно заявила миссис Линд. — В дни моей юности люди росли, женились и селились там, где родились, или очень близко от тех мест. Слава Богу, ты верна нашему острову, Аня. Я так боялась, что Гилберт, когда закончит учебу, настоит на том, чтобы укатить на край света, и потащит тебя с собой.
— Если бы все оставались там, где родились, им скоро стало бы не хватать места, миссис Линд.
— О, я не собираюсь спорить с тобой, Аня. Я не бакалавр гуманитарных наук… А в какое время дня пройдет брачная церемония?
— Мы решили, что в полдень… «ровно в полдень», как пишут репортеры светской хроники. Это позволит нам успеть на вечерний поезд, отправляющийся в Глен св. Марии.
— Вы поженитесь в парадной гостиной?
— Нет… нет, если только не будет дождя. Мы хотим, чтобы все произошло в саду, — чтобы над нами было голубое небо, а вокруг нас сияние солнца. А знаете, в какой час и где я хотела бы выйти замуж, если бы могла? Это был бы рассвет… июньский рассвет, с великолепным восходом солнца и цветущими в садах розами, и я тихонько выскользнула бы из дома и встретила Гилберта, и мы пошли бы вместе в глубину букового леса… и там, под зелеными сводами, напоминающими своды величественного собора, мы поженились бы.
Марилла презрительно фыркнула, а миссис Линд, казалось, была возмущена.
— Но это было бы ужасным чудачеством, Аня! Да и не считалось бы по-настоящему законным. И что сказала бы миссис Эндрюс?
«Энн из Зелёных Крыш» – один из самых известных романов канадской писательницы Люси Монтгомери (англ. Lucy Montgomery, 1874-1942). *** Марилла и Мэтью Касберт из Грингейбла, что на острове Принца Эдуарда, решают усыновить мальчика из приюта. Но по непредвиденному стечению обстоятельств к ним попадает девочка Энн Ширли. Другими выдающимися произведениями Л. Монтгомери являются «История девочки», «Золотая дорога», «Энн с острова Принца Эдуарда», «Энн и Дом Мечты» и «Эмили из Молодого месяца». Люси Монтгомери опубликовала более ста рассказов в газетах «Кроникл» и «Эхо», прежде чем вернулась к своему давнему замыслу, книге о рыжеволосой девочке и ее друзьях.
Героине романа Валенси Стирлинг 29 лет, она не замужем, никогда не была влюблена и не получала брачного предложения. Проводя свою жизнь в тени властной матери и назойливых родственников, она находит единственное утешение в «запретных» книгах Джона Фостера и мечтах о Голубом замке, где все ее желания сбудутся и она сможет быть сама собой. Получив шокирующее известие от доктора, Валенси восстает против правил семьи и обретает удивительный новый мир, полный любви и приключений, мир, далеко превосходящий ее мечты.
Канада начала XX века… Позади студенческие годы, и «Аня с острова Принца Эдуарда» становится «Аней из Шумящих Тополей», директрисой средней школы в маленьком городке. С тех пор как ее руку украшает скромное «колечко невесты», она очень интересуется сердечными делами других люден и радуется тому, что так много счастья на свете. И снова поворот на дороге, а за ним — свадьба и свой «Дом Мечты». Всем грустно, что она уезжает. Но разве не было бы ужасно знать, что их радует ее отъезд или что им не будет чуточку не хватать ее, когда она уедет?
Во втором романе мы снова встречаемся с Энн, ей уже шестнадцать. Это очаровательная девушка с сияющими серыми глазами, но рыжие волосы по-прежнему доставляют ей массу неприятностей. Вскоре она становится школьной учительницей, а в Грингейбле появляются еще двое ребятишек из приюта.
Канада конца XIX века… Восемнадцатилетняя сельская учительница, «Аня из Авонлеи», становится «Аней с острова Принца Эдуарда», студенткой университета. Увлекательное соперничество в учебе, дружба, веселые развлечения, все раздвигающиеся горизонты и новые интересы — как много в мире всего, чем можно восхищаться и чему радоваться! Университетский опыт учит смотреть на каждое препятствие как на предзнаменование победы и считать юмор самой пикантной приправой на пиру существования. Но девичьим мечтам о тайне любви предстоит испытание реальностью: встреча с «темноглазым идеалом» едва не приводит к тому, что Аня принимает за любовь свое приукрашенное воображением поверхностное увлечение.
За три поколения семьи Дарк и Пенхаллоу переженились между собой, что не уменьшило, однако, их нелады и размолвки. Теперь престарелая эксцентричная глава клана тетя Бекки огласила свое завещание относительно имущества, важную часть которого составляла фамильная реликвия — легендарный кувшин Дарков. Для будущего его владельца она придумала несколько условий, но так и не сообщила, кто же под них подходит, кому именно она завещает кувшин. В ближайшие двенадцать месяцев клан постигли большие семейные перемены: кто-то порвал помолвку, кто-то помирился, кто-то поссорился, кто-то вернулся к своим старым связям — и все это так или иначе было связано с наследием тети Бекки.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.
Впервые переведенная на русский язык книга известной канадской писательницы Люси Мод Монтгомери (1877–1942), открывающая новую серию романов, повествует о судьбе рыжеволосой героини, которую Марк Твен назвал "самым трогательным и очаровательным ребенком художественной литературы со времен бессмертной Алисы".
По соседству с Блайтами поселилось семейство овдовевшего священника. Отец живет в мире Бога и фантазий, а изобретательные и непоседливые отпрыски предоставлены сами себе. Толком не зная, что можно, а чего нельзя, они постоянно влипают в истории. И все же трудно представить себе более любящую и заботливую семью.
Канада начала XX века… Инглсайд — большой, удобный, уютный, всегда веселый дом — самый замечательный дом в мире, по мнению его хозяйки, счастливой матери шестерых детей. Приятно вспомнить прошлое и на неделю снова стать «Аней из Зеленых Мезонинов», но в сто раз лучше вернуться домой и быть «Аней из Инглсайда». Она стала старше, но она все та же — неотразимая, непредсказуемая, полная внутреннего огня, пленяющая своим легким юмором и нежным смехом. Жизнь — это радость и боль, надежды, страхи и перемены — неизбежные перемены.