Анимация от Алекса до Я, или Всё включено - [43]

Первый раз клюнул и ваш непокорный слуга. На предзарядочных обходах я с ним ещё не сталкивался, он в этот час с остальными постсоветскими выходцами должно быть занимался подготовкой и диагностикой оборудования. Но вот момент настал.

— Эй ты, европа плюс! Дуй сюда, ядрён планктон.

— А вам дядя чего? — признаться, я немного оробел, при виде этого, крепко сколоченного из плотных сортов древесины, шкафендрища. Вдруг обидел ненароком, и он принял какую-нибудь мою шутку про лежебоких лентяев на свой счёт. Но посмотрел на его запястье — туристического браслета не было. Мафия, промелькнула мысль. Может статься, будет драка. Да, нет, не драка — избиение. Я огляделся вокруг. Условия для сопротивления неважнецкие, для бегства лучше, я килограмм на 30 полегче, до верблюжьих сынов дотяну, а там пускай разбираются.

— Ты, мля конопля, почему, тить раскудрить, пан горлопан, моих клиентов, тракен-бакен, агиттируешь, ешехонская черешня — растолочь её тудыть?

Понять порой, о чём разглагольствует гроза морей, обычному, прямоходящему обывателю вроде меня было непросто. Речь Ромы была пересыпана эвфемизмами и цветастыми выражениями, от которых даже у видавших виды грузчиков пупы развязывались. Из опасения, что читатель этой книги, может оказаться одним из гильдии грузчиков, и, проявляя авторскую заботу о здоровье, я не привожу те цитаты, которые мигом превращали бледных туристов в варёных раков по цвету сверху донизу, не ограничиваясь стыдливым румянцем щёк. Далее разговор протекал по следующему сценарию:

— Каких клиентов месье, не будете ли вы столь любезны уточнить?

— Я, месье, имею в виду вот этих набожных джентльменов, которых я искренне уважаю и ценю. А также месье, этих милых барышень, являющихся образцами целомудрия и верности. Как говорится, Homo locum ornat, non locus hominem. Не место красит человека, а человек место.

И он обвёл пляж волосатой клешнёй, в которой была крепко зажата папка с прайсом и картинками взлетающих парашютов.

— Позвольте, месье, я всего лишь выполняю свою работу, — я уже чуток расслабился. — Ибо провидению было угодно, чтобы я получил жизненный урок, развлекая сей благородный люд.

Месье-пират поплевал сквозь зубы, покопался пятернёй в карманах цветастых шорт. Вытянул кулак, протянул мне и высыпал на вовремя подставленную ладонь горсть тыквенных семечек и продолжил:

— Месье, не будет ли бестактно с моей стороны поинтересоваться вашим заработком? Не сочтите это за назойливость и не затрудняйте себя ответом, если сочтёте мой вопрос неприличным. Заранее приношу свои извинения, месье, если задел ваши чувства.

— Ну что вы месье, ваш вопрос столь же изыскан, как и ваша благородная персона. С радостью поделюсь с вами этой финансовой составляющей скромной жизни пуританина, которую я веду здесь. Поверьте, мне месье заработок небольшой.

— О, месье, простите мою пытливость, которая присуще мне, как натуре с ранних лет излишне любознательной. Набегает ли около 100 денежных единиц в день?

— Если, месье, подразумевает под денежной единицей загадочный рубль, то быть может. Позвольте же и мне, в свою очередь, полюбопытствовать. Уж не собираетесь ли вы, месье, присоединиться к нашей достойной команде по развлечению этих джентльменов?

— Нет, что вы, месье. Не хотел бы обидеть вас, но я не столь благороден и самоотвержен, чтобы за такую не достойную даже доброго самаритянина плату, развлекать этих добрых джентльменов. Моя покойная матушка это не смогла бы пережить, будь она в добром здравии. Но, месье, мне кажется, вы лукавите, конечно не со зла, о нет, месье, но, возможно, вы забыли упомянуть о побочных доходах от вашей работы. Видя ваш энтузиазм, то пылкое рвение, свойственное молодым, горячим сердцам, мне трудно поверить в ту денежную сумму, которую вы приводите, за сей нелёгкий, но поистине, благородный труд христианина.

Примерно в таком ключе протекала наша беседа. С каждым новым словом, воплощением живой мысли, круг пустых шезлонгов вокруг нас расширялся. Число набожных джентльменов, использующих гальку в качестве берушей увеличивалось. А кое кто вооружился блокнотиками и, пытаясь преодолеть хлещущие вокруг, подобно молниям, враждебные уху пуританина вихри крепких словечек, увековечивал выражения, с целью возможной разработки на их базе психогенного оружия.

Рома ещё попробивал тему с анимацией, не понимая, как можно получать удовольствие от скакания с туристами по жаре, получая меньше штуки баксов день, даже несмотря на шведско-турецкий макдоналдс. В итоге он ошибочно заподозрил, что я тёртый калач и не всё так просто. Что есть, просто не может не быть, у Алекса-фигалекса своих подвижек, мутного бизнеса, реального левака и наркосбыта вселенского размаха. Я не стал его разубеждать, и Ромыч проникся ко мне незаслуженным уважением. В итоге пляж делить мы не стали, и он стал местом общей охоты на набожных джентльменов и изысканных барышень. У меня больше на добровольных началах, а у него за штуку в день.

А так, он, несмотря на обманчивую внешность борца-рецидивиста, оказался добряком буйно-умеренного нрава и мы частенько с ним пересекались и заговорщицки обсуждали положение дел в сфере туристического бизнеса, применительно к инфраструктуре Rose отеля, будто бы главари двух полукриминальных группировок. В такие минуты, внимание всего пляжа фокусировалось на нас, мы принимали важные позы и дамочки в сомбреро на пирсе, оставаясь не у дел, нетерпеливо поглядывали в нашу сторону, ожидая, когда мы закончим оттягивать внимание, и их рейтинги снова пойдут вверх. Иногда в разговорах Роман вёл себя сверхъестественно: нимало не конфузясь, проводил ревизию носовых пазух указательным пальцем, почёсывался через шорты в местах нижних шаровых скоплений или прочищал уши, словно пушечные жерла галеона, мизинцем, критично оглядывая ноготь в поисках серной руды.