Англо-русский роман - [12]

Как же с Таней легко, — подумал Дэвид, — с ней можно любить, молчать и быть счастливым. Никакой «борьбы полов», никакой нужды доказывать свою правоту и превосходство, просто мужчина и женщина вместе, никто не лучше, никто не правее, у всех свои давно назначенные природой роли, всё естественно, спокойно, гармонично. А их с Джейн отношения уж никак лёгкими не назовёшь, скорее поле непрекращающихся военных действий.

Как же с Дэвидом легко, подумала Таня, — такое странное ощущение, словно мы сто лет знакомы. Разговариваешь как с родным человеком, с твёрдой уверенностью, что выслушает и поймёт, и самое главное, нам вместе интересно: мне интересно с ним, ему интересно со мной, и это не выдумка, не иллюзия, это реально чувствуется. Такое редкое совпадение человеческих атомов. А если так, то можно задавать любые вопросы, хоть личные, хоть философские. Таню почему-то интересовали именно философские.

— Дэвид, а ты веришь в Бога?

— Ну как сказать, если честно, то нет, я не типичный англичанин, атеист.

— А как же тогда мы с тобой встретились? Ведь не случайно же, кто-то нас свёл?

— Ну, может это не Бог, может судьба,

— А, значит, ты в судьбу веришь?

— Можно и так сказать. Древние китайцы считали, что у каждого есть свой путь, и если его найдёшь, угадаешь, то всё в жизни удаётся и всё будет хорошо. Если нет, всю жизнь мучиться будешь.

— А ты свой путь угадал?

Ну что можно ответить на такой вопрос? Что мой путь вместе с тобой, что мне кажется, нет, я уверен, что встретил женщину, с которой хочу вместе пройти свой жизненный путь, и что это женщина — ты?

Дэвид почувствовал, словно он мощный автомобиль, который несется по хорошо известной скоростной трассе, и они с Таней на какое-то мгновенье оказались на параллельных хайвэях, и обоим надо срочно найти съезд на одну общую дорогу, по которой можно будет спокойно ехать вместе. Их общий путь, единственно верная дорога в жизни, то, что китайцы называют Дао. Но как съехать так, чтобы своим резким манёвром не зацепить движущиеся рядом машины и не стать причиной чьих-то жертв и страданий? Сложно, очень сложно, поэтому Дэвид промолчал, заменив слова поцелуем, и, казалось, Таня совсем не возражала против такого ответа.

Они вышли из парка и, проходя мимо знаменитых киностудий Ealing Studios, Таня решила выяснить, что Дэвид думает о кино, а заодно и вообще об искусстве:

— Дэвид, а тебе какие фильмы нравятся?

— Да я как-то кино не очень увлекаюсь, мне интереснее музыка, ну и живопись. Я в галереи чаще хожу, чем в кинотеатры.

— Сейчас в галереях не всегда настоящее искусство выставляется, или с современным искусством что-то такое случилось, чего я не всегда понимаю. Ну что вы британцы нашли в этом вашем Дэмиане Хёрсте, акула в формальдегиде, матерь божья с разрезанным животом, это эпатаж какой-то коммерческий, а не искусство.

— Согласен, однако Дэмиан Хёрст — самый богатый из живущий художников в мире. Это о чём-то говорит?

— Наверное, только о том, что мир сошёл с ума. А если серьёзно, как ты думаешь, в чём секрет настоящего искусства?

— What do you mean by «real art»? Realistic?

— Нет, я вовсе не реализм имею в виду, в смысле реалистичность. Скорее authentic, authenticity. Ну как объяснить, настоящее произведение искусства — значит талантливое, не обязательно гениальное или шедевр, а талантливое. Например, стихи, которые сами запоминаются, картина, от которой глаз нельзя оторвать, музыка, которую хочется без конца слушать. Особенно в живописи, вот кажется ничего особенного в картине нет, даже какая-то небрежность чувствуется, а полотно как живое. Вот в чем секрет?

— Не знаю, мне кажется, в чувствах, в том, как художнику удаётся передать эмоции. Если художнику удалось передать чувства, которые он испытывает, вложить в своё произведение страсть, так, чтобы зрители потом это почувствовали, всё, успех гарантирован.

Тане такой ответ очень понравился: правильно, конечно, страсть, passion. Настоящее искусство творится со страстью, впрочем, как и всё талантливое в жизни. Получается, что талант — это такая воплощённая в мастерстве страсть.

К вечеру погода испортилась, начавшийся дождик напомнил о наступившей осени, который Дэвид и Таня решили переждать в близлежащем торговом центре Ealing Broadway. Бросив взгляд на знакомую витрину ювелирного магазина H.Samuel, Таня обратила внимание на интересное кольцо, выполненное в виде двух плывущих навстречу друг другу золотых дельфинчиков.

— Нравится? перехватил её взгляд Дэвид.

— Симпатичное.

— Зайдем, примеришь.

— Да ладно, всё равно покупать не собираюсь, лучше забегу на минуточку в Marks&Spencer за дамскими вещичками, ты меня здесь подождёшь?

Минутка растянулась на полчаса, которые Дэвид тоже провёл с пользой, зашел в H.Samuel и, подчиняясь какому-то непонятному импульсу, купил то самое кольцо с плывущими навстречу друг другу золотыми дельфинчиками. Подойдёт по размеру, не подойдёт, не важно, главное, чтобы оно у Тани было, как lucky omen, как знак того, что он обязательно приедет, и они всегда будут вместе. Forever.

По возвращении домой радостное настроение от проведённого вместе безмерно счастливого, но такого короткого отрезка времени сменилось тревожным предчувствием предстоящего на следующий день расставания. Дэвид перестал шутить и всё больше молчал, обоим стало ясно, что так увлёкшая их игра в предсвадебное путешествие заканчивается, а наступившая после моцартовской фантазии новая, совершенно отличная от той, в которой они прежде вполне комфортно существовали, реальность, требует новых решений. Первым отреагировал на изменившуюся ситуацию Дэвид,