Английское право - [67]

Затем, может быть случай воровства посредством мошенничества. Если владелец предмета добровольно отказался от владения им, как правило не может быть воровства. Но если владельца побудили передать предмет, уверив его, что этот предмет подвергнется только осмотру, испробованию или починке и затем будет возвращен, причем человек, которому он был передан, с самого начала намеревался удержать его, то последний не может затем ссылаться в свою защиту на свои обманные действия и таким путем избежать обвинения в краже. Но когда намерение удержать предмет возникло лишь после получения этого предмета, то по общему праву не может быть обвинения в воровстве, если только дело не касается зависимого держателя, нарушающего свои обязанности в отношении вещи. Но это положение было изменено законом 1857 г., и теперь воровство со стороны зависимого держателя и даже со стороны собственника является преступным действием, предусмотренным законом. Однако это нечто совершенно иное, чем воровство при помощи мошенничества.

В качестве другого примера трудностей, создаваемых определением воровства в законе, мы можем привести случай с ошибкой со стороны истца. Предположим, что А предъявляет кассиру банка чек на 5 ф. ст. для оплаты. Кассир, будучи близоруким или неосторожным, кладет перед А на прилавок 50 ф. ст., А берет их и уходит. В этом случае нет сомнения, что А виновен в воровстве, потому что: 1) он не мог не заметить ошибки, 2) он ни на минуту не мог предположить, что она была совершена намеренно, 3) он с самого начала должен был иметь намерение присвоить себе лишние 45 ф. ст. Последнее обстоятельство служит ключом к толкованию закона. Если человек, которому что-либо было передано по ошибке (что ему должно быть известно), решает удержать переданное, то он вор. Но одного лишь факта удержания, даже если оно произошло после того, как удержавший обнаружил ошибку, недостаточно для его осуждения, если он может убедить присяжных, что он намеревался вернуть удержанное при соответствующем требовании. Он не обязан разыскивать лицо, совершившее ошибку. A fortiori, если он истратит деньги, не обнаружив ошибки, то он не вор. Это легко может случиться с разносчиком или коробейником, постоянно покупающим и продающим по мелочам.

Теперь мы подошли к последнему моменту в определении воровства, именно к положению, гласящему: «с намерением… навсегда лишить собственника вещи». В течение последнего столетия это определение подверглось радикальному, но повидимому незамеченному изменению, притом, как считается, не в сторону его улучшения.

Эта часть определения воровства была несомненно в него внесена с целью устранить такие случаи, когда человек, руководимый скорее злым побуждением или небрежностью, чем корыстолюбием, лишает собственника владения предмета с целью временного его использования. Случайный посетитель клуба, «заимствуя» с подставки зонтик, который, как он знает, ему не принадлежит, юноша, не способный противостоять искушению и совершающий тайком увеселительную прогулку на мотоциклете своего соседа – оба они виновны в предосудительном поведении, но вряд ли их можно заклеймить как воров. В соответствии с этим, большинство правовых систем у цивилизованных народов требуют для такого осуждения наличие того, что по римскому праву называется animus lucrandi. Старые английские авторы по общему праву, как сэр Мэтью Хейл (Matthew Hale) и сэр Уильям Блекстон (William Blackstone) явно испытывают замешательство при определении этого момента и обычно обходят его, употребляя такие выражения, как animus furandi или «преступное взятие» (felonious taking).

Но из многочисленных случаев, приводимых ими, видно, что суть этого преступного деяния заключалась до недавнего времени в намерении берущего взять предмет для себя, т. е. извлечь денежную выгоду из такого взятия (так как ничто, не имеющее ценности, не может быть украдено). К сожалению, около середины прошлого столетия в знаменитом судебном деле по обвинению в воровстве человека, который перенес кожи из одной части склада своего хозяина в другую с целью иметь возможность утверждать, что он над ними работал, обвиняемый был оправдан судом (Court of Exchequer Chamber) на том основании, что он не имел намерения лишить собственника навсегда его собственности. Это решение было конечно правильным, но мотивировка его была неудачна и еще более неудачно то, что она постепенно начала проникать в последующие судебные решения, пока не стала общепринятой. Например, если какой-нибудь человек подводит чужой автомобиль к краю утеса с сознательным намерением сбросить его вниз и разбить, и это ему удается, то он повидимому может быть осужден за воровство по закону 1916 г. Он несомненно виновен в преступном деянии, именно, в злонамеренном причинении ущерба собственности, но он не виновен в воровстве в историческом значении этого слова. Истинная сущность воровства заключается в намерении обратить в собственную пользу предметы, принадлежащие другому. Еще сравнительно недавно в 1858 году суд оправдал обвиняемого в краже государственных бумаг на том основании, что он не намеревался обратить их в свою пользу.