Английский язык с Грэмом Грином. Третий человек - [5]
occur [q'kq:], journalist ['Gq:nqlIst], canteen [kxn'ti:n], approach [q'prquC], guard ['gRd], represent ["reprI'zent], novel ['nOv(q)l], acid ['xsId], humour ['hju:mq], protrude [prq'tru:d], assignment [q'saInmqnt], certain ['sq:t(q)n], importance [Im'pLt(q)ns], disappointment ["dIsq'poIntmqnt], accustom [q'kAstqm], dispensable [dI'spensqbl], permanence ['pq:mqnqns], result [rI'zAlt], meagre ['mi:gq], perpetual [pq'peCuql]
An odd incident had occurred at Frankfurt where the plane from London grounded for an hour. Martins was eating a hamburger in the American canteen (a kindly air line supplied the passengers with a voucher for 65 cents of food) when a man he could recognise from twenty feet away as a journalist approached his table.
"You Mr. Dexter?" he asked.
"Yes," Martins said, taken off his guard.
"You look younger than your photographs," the man said. "Like to make a statement? I represent the local forces paper here. We'd like to know what you think of Frankfurt."
"I only touched down ten minutes ago."
"Fair enough," the man said. "What about views on the American novel?"
"I don't read them," Martins said.
"The well known acid humour," the journalist said. He pointed at a small grey-haired man with two protruding teeth, nibbling a bit of bread. "Happen to know if that's Carey?"
"No. What Carey?"
"J. G. Carey of course."
"I've never heard of him."
"You novelists live out of the world. He's my real assignment," and Martins watched him make across the room for the great Carey, who greeted him with a false headline smile, laying down his crust. Dexter wasn't the man's assignment, but Martins couldn't help feeling a certain pride—nobody had ever before referred to him as a novelist; and that sense of pride and importance carried him over the disappointment when Lime was not there to meet him at the airport. We never get accustomed to being less important to other people than they are to us—Martins felt the little jab of dispensability standing by the bus door, watching the snow come sifting down, so thinly and softly that the great drifts among the ruined buildings had an air of permanence, as though they were not the result of this meagre fall, but lay, forever, above the line of perpetual snow.
There was no Lime to meet him at the Hotel Astoria (не было никакого Лайма, чтобы встретить его в гостинице Астория) where the bus landed him (где автобус высадил его), and no message (и никакой записки; message — сообщение; извещение, письмо)—only a cryptic one for Mr. Dexter (только одна таинственная для мистера Декстера) from someone he had never heard of (от кого-то, о котором он никогда не слышал) called Crabbin (по имени Крэббин). "We expected you on tomorrow's plane (мы ожидали вас на завтрашнем самолете = полагали, что вы прилетите завтра). Please stay where you are (пожалуйста, остановитесь, где вы есть = где вы сейчас находитесь). On the way round (здесь в окрестности; way — путь; нправление; /разг./ район, местность, сторона). Hotel room booked (гостиничный номер заказан)," but Rollo Martins wasn't the kind of man who stayed around (но Ролло Мартинс не был таким человеком, который оставался в окрестности/неподалеку). If you stayed around in a hotel lounge (если ты остаешься в гостиничном холле) sooner or later (рано или поздно: «скорее или позже») incidents occurred (случаются инциденты/происшествия); one mixed one's drinks (человек смешивает/ты смешиваешь свои напитки;
Идея романа «Тихий американец» появилась у Грэма Грина после того, как он побывал в Индокитае в качестве военного корреспондента лондонской «Таймс». Выход книги спровоцировал скандал, а Грина окрестили «самым антиамериканским писателем». Но время все расставило на свои места: роман стал признанной классикой, а название его и вовсе стало нарицательным для американских политиков, силой насаждающих западные ценности в странах третьего мира.Вьетнам начала 50-х годов ХХ века, Сайгон. Жемчужина Юго-Восточной Азии, колониальный рай, объятый пламенем войны.
Роман из жизни любой секретной службы не может не содержать в значительной мере элементов фантазии, так как реалистическое повествование почти непременно нарушит какое-нибудь из положений Акта о хранении государственных тайн. Операция «Дядюшка Римус» является в полной мере плодом воображения автора (и, уверен, таковым и останется), как и все герои, будь то англичане, африканцы, русские или поляки. В то же время, по словам Ханса Андерсена, мудрого писателя, тоже занимавшегося созданием фантазий, «из реальности лепим мы наш вымысел».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Действие книги разворачивается в послевоенной Вене, некогда красивом городе, лежащем теперь в руинах. Городом управляют четыре победивших державы: Россия, Франция, Великобритания и Соединенные Штаты, и все они общаются друг с другом на языке своего прежнего врага. Повсюду царит мрачное настроение, чувство распада и разрушения. И, конечно напряжение возрастает по мере того как читатель втягивается в эту атмосферу тайны, интриг, предательства и постоянно изменяющихся союзов.Форма изложения также интересна, поскольку рассказ ведется от лица британского полицейского.
Грэм Грин – выдающийся английский писатель XX века – во время Второй мировой войны был связан с британскими разведывательными службами. Его глубоко психологический роман «Ведомство страха» относится именно к этому времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Задача этой книги — показать, что русская герменевтика, которую для автора образуют «металингвистика» Михаила Бахтина и «транс-семантика» Владимира Топорова, возможна как самостоятельная гуманитарная наука. Вся книга состоит из примечаний разных порядков к пяти ответам на вопрос, что значит слово сказал одной сказки. Сквозная тема книги — иное, инакость по данным русского языка и фольклора и продолжающей фольклор литературы. Толкуя слово, мы говорим, что оно значит, а значимо иное, особенное, исключительное; слово «думать» значит прежде всего «говорить с самим собою», а «я сам» — иной по отношению к другим для меня людям; но дурак тоже образцовый иной; сверхполное число, следующее за круглым, — число иного, остров его место, красный его цвет.
Задача этой книжки — показать на избранных примерах, что русская герменевтика возможна как самостоятельная гуманитарная наука. Сквозная тема составивших книжку статей — иное, инакость по данным русского языка и фольклора и продолжающей фольклор литературы.
Сосуществование в Вильно (Вильнюсе) на протяжении веков нескольких культур сделало этот город ярко индивидуальным, своеобразным феноменом. Это разнообразие уходит корнями в историческое прошлое, к Великому Княжеству Литовскому, столицей которого этот город являлся.Книга посвящена воплощению образа Вильно в литературах (в поэзии прежде всего) трех основных его культурных традиций: польской, еврейской, литовской XIX–XX вв. Значительная часть литературного материала представлена на русском языке впервые.