Английский дом. Интимная история - [60]

Недорогие «веселенькие» обои слишком часто выглядели откровенной дешевкой и безвкусицей. В литературе XIX века метафора оклеенной обоями комнаты использовалась для описания ограниченного ханжи, придающего слишком большое значение условностям. В романе Томаса Гарди «Вдали от обезумевшей толпы» такой малосимпатичный персонаж, как сержант Трой, выражает недовольство створными переплетами и темными углами «славного старого дома». Он говорит: «Я считаю, что повсюду надо сделать подъемные окна… и оклеить стены обоями»[86].

Литературовед Джулия Пруитт Браун утверждает, что первый из описанных в литературе «буржуазных интерьеров» (имеются в виду захламленные, с претензией на стиль комнаты, принадлежащие людям, не уверенным в прочности своего социального положения) находился… на необитаемом острове. В романе Даниэля Дефо, изданном в 1719 году, отец искателя приключений Робинзона Крузо внушает сыну, что его место в обществе — «середина» и что честное ремесло обеспечит ему хороший заработок и благополучное существование. После кораблекрушения Крузо оказывается выброшенным на необитаемый остров и ведет себя здесь как типичный буржуа: старательно пересчитывает спасенные из моря запасы и инструменты, обустраивает свою пещеру, защищает свое добро от вторжения зверей, а выходя наружу, непременно берет с собой ружье и зонтик.

У Робинзона Крузо нашлось немало последователей: масса обывателей, лишенных свободы, даруемой богатством и благородным происхождением, видели в забитой вещами душной комнате подтверждение своего социального статуса, отличного от статуса бедняков.

Пристрастие к безудержному приобретательству навсегда заклеймено пером Генри Джеймса: его выдуманная викторианская гостиная задыхалась «от фанфаронских украшений и образчиков доморощенного искусства, от нелепой, оскорбляющей глаз лепнины и гроздьями свисавших драпировок, от безделушек, которые разве что горничным дарить… С коврами и портьерами хозяева не знали никакого удержу: их вел безошибочный инстинкт губить все, к чему бы они ни прикасались…[87]

В конце XIX века в дизайне интерьеров возникло два новых направления; подобно бурному потоку, они прокатились по загроможденным гостиным, унося из них лишний хлам. Движение искусства и ремесел, как и появившееся чуть позже, в XX веке, движение модернистов, основанное на минимализме фабричного и машинного производства, каждое по-своему явилось реакцией на вещизм.

Одним из первых убеждать современников избавляться от ненужного барахла начал Оскар Уайльд (1844–1900), ездивший по миру со знаменитой лекцией «Прекрасный дом», которую читал в заполненных до отказа залах. Некоторые из его слушателей присоединялись к движению «Искусства и ремесла», объединявшему поклонников искусных мастеров, демонстрирующих благородство и красоту труда. Они выступали за освобождение викторианского дома от показной безликой роскоши, за возвращение к идеалам простоты и подлинности.

Один из почитателей Оскара Уайльда выстроил неподалеку от Вулверхэмптона дом под названием Уайтуик-манор, оформив его интерьеры в полном соответствии с идеологией искусств и ремесел. Это был убежденный приверженец трезвого образа жизни и конгрегационалист[88] Теодор Мэндер, сколотивший состояние на производстве лакокрасочных материалов. В 1884 году он присутствовал на выступлении Уайльда в Вулверхэмптоне и записал в том числе сентенцию о том, что в доме «не следует держать ничего бесполезного или некрасивого» (Уайльд позаимствовал эту идею у дизайнера Уильяма Морриса).

Вдохновленный услышанным, лакокрасочный магнат приступил к возведению нового дома, который должен был выглядеть как старинный. Уайтуик был оборудован всеми современными удобствами, хотя на первый взгляд напоминал особняк тюдоровской эпохи. Мэндер нанял архитектора с говорящей фамилией Оулд (англ.: old — «старый»). По замыслу Эдварда Оулда, деревянный фахверк должен был «пережить пошлую эпоху новоделов» и стать источником ностальгических воспоминаний о прекрасной доиндустриальной эре. Для отделки внутреннего убранства Мэндер, как и следовало ожидать, привлек компанию Уильяма Морриса, которая славилась использованием в дизайне интерьера средневековой палитры и мотивов.

Все предметы интерьера, производимые компанией Уильяма Морриса, были выполнены в едином стиле, благодаря чему их можно было заказывать комплектом, а получать — дополнительное удобство — по почте. Теодор Мэндер обставлял свой дом по каталогам. Но, пожалуй, самое забавное в истории Уайтуика — то, что этот дом со всем своим «старинным» рукодельным великолепием стал воплощением мечты промышленника, разбогатевшего на торговле готовыми красками, расходившимися по всему миру.

Рабочему классу вещи, изготовленные вручную участниками Движения искусства и ремесел, были не по карману. Заплатить за них могли только богатые люди, и они платили. Вот что писал об их необъяснимой тяге к несовершенству Торстейн Веблен[89]: «Почвой для преимущественного положения товаров ручной работы является, следовательно, известная грань несовершенства. Эта грань всегда должна быть достаточно невелика, чтобы не обнаружить низкую квалификацию мастера, так как тогда она свидетельствовала бы о низкой стоимости, но и не настолько мала, чтобы наводить на мысль об идеальной точности исполнения, достигаемой лишь машиной, ибо она опять же свидетельствовала бы о низкой стоимости»