Английские корни немецкого фашизма. От британской к австро-баварской "расе господ" - [41]

Таким образом, английский патриотизм однозначно оценивал экзистенциальное неприятие правящего в отечестве режима как бесчестное предательство. В Англии принцип «Му Country, right or wrong» («Это моя страна, права она или не права») стал частью «здорового» национального чувства (формирования которого так добивался национал-социализм), и дело обошлось даже без «vo1kische» доктрины о расовом единстве. В Англии не понадобилось и особой партийной идеологии, к которой так стремился Альфред Розенберг. Этот рейхсляйтер совершенно правомерно выдвинул следующий довод: сэр Освальд Мосли вполне мог бы не называть свою партию партией британских фашистов.[446] А британские идеологи фашизма по праву настаивали на том, что за ними стоит прочная и давно сложившаяся британская традиция — в частности, от Эдмунда Бёрка до Бенджамина Дизраэли.[447]

Глава 4 БЕНДЖАМИН ДИЗРАЭЛИ. ОБЪЕДИНЕНИЕ НАЦИИ В ИМПЕРИЮ ЧЕРЕЗ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ЧИСТОТЕ РАСЫ: НЕ КЛАСС, НО ОДНОРОДНАЯ МАССА

Все есть раса. Другой истины нет. Невежество — ваша сила.

Рабочий класс Англии гордится тем… что он хранит свою империю.

Бенджамин Дизраэли

Если вы хотите избежать гражданской войны, вам следует стать империалистом.

Сесил Родс

В качестве премьер-министра (в 1868 г. и в 1874–1880 гг.) Дизраэли, лорд Биконсфилд (1804–1881), отстаивал основополагающие политические постулаты о приоритете врожденных прав англичанина перед правами человека; он проповедовал постулаты британского империализма и солидарной общности англичан, усматривая в них в первую очередь социальные задачи. Вся его политика велась во имя высшей расы и расовой чистоты. Этот премьер Великобритании и личный друг королевы Виктории первым из европейцев провозглашал (и — по словам Ханны Арендт — «намного последовательней, чем копеечные души в облачениях ученых»[448]), что «раса — это всё» и основа ее — кровь. «Опыт блуждания по всем окольным и ложным путям истории сводится к одному решению: все есть раса». «Истина в том, что как прогресс, так и реакция — только слова, выдуманные для мистификации миллионов. Они ничего не значат, они — ничто… Всё есть раса».[449] Под этим мог бы подписаться и Адольф Гитлер. (Не случайно антидемократический, католический теоретик права Карл Шмитт стремился истолковать мании Гитлера как «дизраэлизм буйно помешанного германизма».) Во всяком случае, в «Mein Kampf» Гитлер рекомендовал подходить к истории, пользуясь именно расовыми категориями. А «единственное, что создает расу, — кровь», — писал Дизраэли.[450]

Величие Англии для Дизраэли было «вопросом расы», вопросом доминирования высшей расы. «Упадок расы неизбежен… если только она… не избегает всякого смешения крови», — утверждал Дизраэли (за полсотни лет до Хьюстона Стюарта Чемберлена и почти за восемьдесят до Адольфа Гитлера).[451]«История английского патриотизма» поддерживала точку зрения Дизраэли: «У любого приличного человека при одной мысли о браке [англичанки] с негром должна кипеть кровь <…> Столь модное нынче естественное равенство, принявшее форму космополитического братства… если бы и могло стать реальностью, испортило бы великие расы и полностью погубило бы гений мира [sic]».[452]«Еврейская расовая замкнутость отчетливей всего [sic] опровергает учение о равенстве всех людей», — уверял Дизраэли в 1853 г.[453]

«Все есть раса; другой истины нет», — настаивал он еще в 1847 г. в одном из своих романов.[454] А романы Дизраэли, как утверждалось, были популярнее знаменитых романов Вальтера Скотта.[455] Дизраэли еще задолго до гитлеровца Юлиуса Штрайхера сформулировал любимое изречение последнего: «Расовый вопрос — ключ к мировой истории».[456] О том, что расовое превосходство («supremacy of гасе») является ключом к истории, граф Биконсфилд заявил в своей речи, произнесенной в 1873 г. в Глазго, по поводу вступления в должность.[457] Во всяком случае, понятие «раса» считалось ключом к политике Дизраэли.[458]«В романах Дизраэли… раса — это догма; она настойчиво подается как фактор, важный… для будущей науки о человеке. По сравнению с расовым вопросом политика — пустая риторика».[459]«Бог действует через расы».[460]

При этом «Дизраэли… вера которого в расу являлась верой в свою расу [он причислял себя, в частности, к «расе» еврейской], — первый государственный деятель, веривший в избранность, но не веривший в Того, кто избирает и отвергает», — напоминала Ханна Арендт.[461]«Те, кто обретает причастие у Бога, могут… принадлежать только к священной расе», — заявлял Дизраэли.[462] Тем не менее, по утверждению Ханны Арендт, он «был первым идеологом, который осмелился заменить слово «Бог» словом «кровь»».[463] По его мнению, избранные были определены навсегда,[464] а «семитская раса» стала избранной благодаря чистоте крови. Так богословие получило биологическое обоснование, а чистота британской расы была ревитализована архетипической, ветхозаветной, еще более чистой «благородной кровью». То есть «предопределение» претерпело рационализацию и стало «послеопределением» (Nachbestimmung (нем.)).[465] Если в романе-видении Дизраэли «Танкред» его «Commonwealth» (содружество