Английская роза - [14]

— По-моему, мы могли бы пообедать немного позднее обычного, — предложил он. — Тогда большинство пассажиров должны будут уже кончать свой обед. Я буду дожидаться вас в салоне без четверти восемь.

— Спасибо… Спасибо вам огромное! — сказала Полина.

Переодеваясь к обеду, Полина с особым тщанием уложила волосы.

Горничная тетки приготовила ей на дорогу всего три очень простых вечерних платья, заявив, что самые лучшие надо оставить в сундуках и надеть только в Санкт-Петербурге. Однако и это были достаточно дорогие наряды из модных лавок с Бонд-стрит. Полина считала их необычайно красивыми и едва смела к ним прикоснуться.

Когда тетка заказывала ей столько нарядов, Полина считала ее такой щедрой! Она не подозревала, что все покупки делаются в расчете на то, чтобы отослать ее из Англии, а одежды заказано столько, что ее должно было бы хватить на год или даже на более длительный срок. Теперь ей неприятно было вспоминать о собственной наивности и надеждах на новые знакомства и выезды в высшее общество.

Однако, чем бы ни руководствовалась ее тетка, предоставив Полине столь хороший гардероб, приятно было хотя бы то, что в Санкт-Петербурге ей не придется выглядеть оборванкой. Оставалось только надеяться, что к ней будут относиться достаточно уважительно.

Полина очень опасалась, что в глазах русских она окажется всего-навсего гувернанткой — а с женщинами этой профессии в Англии обращались высокомерно, и ее мать всегда говорила о бедняжках с глубоким сочувствием.

— Бедненькая! — только и могла прошептать она, услышав, как хозяйка дома, в котором они гостили, резко отчитывала гувернантку, которая присматривала за ее детьми.

— Но ведь благородной даме не годится так говорить с человеком, который не может за себя постоять? — спросила тогда Полина.

— Гувернанткам приходится особенно плохо, потому что они находятся между небом и землей, — несколько туманно ответила ей мать.

Не вполне поняв, что она имеет в виду, Полина вопросительно на нее посмотрела, и тогда та добавила:

— Наниматели горничных не считают их равными себе — и в то же время они стоят выше остальной прислуги. Поэтому они стоят особняком и почти лишены каких-то привилегий. Мне всегда бывает ужасно их жалко.

После этого случая Полина всегда старалась найти возможность поговорить с гувернантками в тех домах, где она с родителями гостила, и замечала, что те всегда были глубоко благодарны даже за самое малое внимание.

Теперь она снова подумала о том, что сама может оказаться в таком незавидном положении. Эта мысль была не только пугающей, но и оскорбительной. Оставалось только снова и снова напоминать себе, что, если ее положение окажется совершенно невыносимым, она вернется домой, и если уж она вернется, то тут тетя Кэтлин уже ничего поделать не сможет.

Закончив туалет, Полина посмотрелась в зеркало и решила, что нисколько не похожа на гувернантку. Больше того, она решила, что выглядит так, будто собирается ехать на первый в своей жизни бал.

Увы! Этой радости ей не суждено будет узнать!

Полина не могла не грустить из-за того, что, пока она находилась в Лондоне, у нее не было возможности хотя бы посмотреть со стороны на бал — такой, описания которых она читала в «Журнале для дам». Там они всегда характеризовались как ослепительные.

Она рисовала себе в воображении картину, как прекрасные нарядные женщины — такие, как ее тетка — танцуют под люстрами, в которых горят тысячи свечей, и думала, что эти красавицы, скользящие по блестящему полу в пышных светлых платьях, должны напоминать гордых лебедей.

«Наверное, меня и в России не станут приглашать на балы», — печально подумала Полина.

Однако она поспешила отогнать все неприятные мысли, твердо пообещав себе, что не станет давать волю тревогам о будущем, а постарается как можно полнее насладиться настоящим. Приятно было думать, что сейчас ее ждет обед с человеком, который в состоянии ответить на множество вопросов, не дающих ей покоя.

Она очень боялась прийти в салон слишком рано — тогда ей пришлось бы дожидаться его прихода — и была рада, увидев, что лорд Чарнок уже пришел. В вечернем костюме он показался ей необычайно элегантным, но в то же время и внушающим почти что благоговение. Днем, в каюте, он показался ей гораздо более доступным.

Когда Полина сделала ему реверанс, он сказал:

— Не сомневаюсь, что вы успели проголодаться. Подозреваю, что еда будет не слишком вкусная, так что надо, чтобы наша беседа это компенсировала.

— Я очень ее ждала, — сказала Полина. — Уверена, что, когда вы будете говорить о том, что мне так хочется услышать, любая еда покажется мне амброзией.

— Остается только надеяться, что вы не будете разочарованы.

Лорд Чарнок произнес эти слова настолько сухо, что Полина испугалась, не показалась ли она ему слишком навязчивой. Полина снова смущенно напомнила себе, что ей следует вести себя как можно осторожнее: ведь лорд Чарнок так любезно пригласил ее отобедать в его обществе, тогда как она была совершенно уверена в том, что он предпочел бы читать вместо этого какую-нибудь книгу.

Войдя в салон в сопровождении лорда Чарнока, Полина заметила, что остальные обедающие вдруг замолчали и все взгляды устремились в их сторону. Она старалась не смотреть на центральный стол, но не сомневалась в том, что мистер Адамсон понял, что должен означать этот факт: лорд Чарнок намерен ее опекать. Теперь этот наглец уже не посмеет так бесцеремонно с ней обращаться.