Английская наследница - [7]

Леония знала только, что когда Жан-Поль дал знак другим кобелям занимать очередь на ее поруганное тело, Луи отпрянул. Не так уж и много, но это запало в сознание Леонии — проблеск человечности среди скотства. Неделю спустя она сразу же узнала его, когда он принёс еду. Впервые еда не была столь омерзительной. Луи, в отличие от другого стражника, обычно приносящего еду, не бросал черствый заплесневевший хлеб на липкий грязный пол и не плевал в вонючий суп, сваренный из такого мяса, что и голодная собака не стала бы есть. Набравшись смелости, Леония чуть слышно попросила чистой воды и кусочек свежего хлеба для маленького брата. Луи промолчал, но дал ей немного хлеба. Тут он заторопился, потому что другой стражник спускался по ступеням, чтобы отчитать парня за долгое отсутствие.

— Ты опоздал.

— Я думал, ты не придешь, — ответил молодой плут.

— Подумаешь. Пусть поголодают, как мы голодали, — проворчал старший, подозрительно глазея.

Леония отвернулась с упавшим сердцем, закрывая хлеб. Иногда она слышала то, что происходит во внутреннем дворе, через маленькое окошко. Однажды услышала, как один из людей Жан-Поля угрожал другому, что обвинит его в предательстве или заискивании перед бывшими судьями города, чтобы уцелеть в случае провала революции. Если бы старый охранник хотел доставить неприятности молодому, ему достаточно было донести, что тот пытается облегчить судьбу узников, которых Жан-Поль так ненавидел.

Вначале Луи не делал ничего, чтобы помочь де Коньерам. Он притворялся испуганным, когда приносил приличное тушеное мясо, свежий хлеб, кусок хорошего сыра. Он говорил, что выбросил мерзкую еду, предназначенную для пленников, и взял хорошую со своего стола. Он не может делать это часто, шептал он извиняющимся тоном, кто-нибудь может заметить, и его семье придется голодать.

Позже, когда он вошел в доверие, Биби предложил вывести Леонию на прогулку. Он не может пригласить других, сказал Биби. Никто не будет задавать вопросов и приглядываться к молоденькой девушке, с которой он решил прогуляться, но женщина или мужчина в годах, так же как и маленький ребенок, могут вызвать кривотолки. Один раз они и в самом деле немного прогулялись, пока Луи объяснил, чего он хочет. В конце концов, он это высказал, намекая, какие неприятности может нажить, облегчая положение семьи де Коньеров. Он маскировал болтовней о самопожертвовании уродливый факт, что Леония должна платить своим телом за чистую воду и горстку неиспорченной еды для матери и брата.

Луи был умен, но Леонию он недооценил. Она знала, что такое любовь, — отдавать, ничего не требуя взамен. Она знала также, что такое честь. И что человек, достойный любви, не будет просить или ожидать платы за услуги, добровольно предпринятые не из сочувствия или справедливости, особенно когда это направлено на кого-то совершенно беспомощного, полностью зависимого. Она без особых возражений согласилась на предложение Луи, боясь за родителей и маленького брата, которые будут страдать из-за ее отказа. Ее лишили и девственности и репутации. Сексуальная связь была ей безразлична. Ее согласие было способом выживания.

Позже Леония поняла, что может извлечь выгоду из желания Луи иметь бесплатную и утонченную любовницу. Возможность покинуть зловонную клетку, в которой содержалась ее семья, помогла ей противостоять душераздирающему отчаянию, которое погубило мать и брата. К тому же связь с Луи помогла смягчить сложившееся после насилия представление о самом акте, как о пытке. Луи не был хорошим любовником. Партнер ему был слишком безразличен. Тем не менее, он любил комфорт. Он не пытался насиловать или пугать партнершу, чтобы она была скованной или оказывала сопротивление. Он даже не пробовал пробудить желание Леонии и ни разу не довел ее до оргазма. Он осуществлял акт достаточно просто и приятно, не делая его пугающим или нежеланным.

Тут Леония не могла не улыбнуться. Луи объяснял, что и как надо делать, чтобы возбудить мужчину. Леония наслаждалась этим так сильно, что стала придумывать новые приемы, которые привели к довольно драматическому результату. Удовольствие, которое она получила, исходило из доведения такого хладнокровного и расчетливого создания, как Луи, до состояния вздыхающей, стонущей массы дрожащей плоти. Что более важно, извлекая уроки из законченного эгоизма Луи, так же как и из его вожделения, Леония узнала, каким ценным товаром и оружием может стать ее тело. Не то чтобы она пыталась выторговать у Луи что-то сверх того, что он сам хотел бы дать. Даже похоть не могла отвлечь Луи от собственных целей. Однако Леония знала, что не все мужчины таковы. Луи также дал ей урок, когда смеялся над слабостью других, над тем, что его товарищи делают своим женщинам подарки. Леония слушала, опустив глаза, — образец тупости и покорности, смеясь в душе над слабостью Луи. Из-за того, что он похваляется своими возможностями, растущим влиянием и значимостью, он выболтал ей слишком много.

Положение Жан-Поля в Салю было уже не таким устойчивым, как после захвата власти. В городе были серьезные беспорядки, которые подавлялись со все большей жестокостью. Пока еще казней не было, но это вопрос времени. Луи ухмыльнулся, когда говорил это прошлой ночью, и эта ухмылка дала ей пищу для размышлений. Он все еще оставался ночным дежурным в «Отеле де Виль», но стал одним из доверенных лиц Жан-Поля. Леония подозревала, что Луи только и ждет, когда Жан-Поль зайдет еще немного дальше, еще чуть-чуть пошатнет веру тех, кто еще следовал за ним, а затем свернет ему шею и захватит власть в свои руки.