Англия и остальной мир. Взгляд с Бейкер-стрит - [10]
1917 г.
Я не настроен по отношению к немцам враждебно. Но наш народ так пострадал от политики германских руководителей (по сей день не принесших никаких извинений, не говоря уже о возмещении ущерба), что Германия и все, что с нею так или иначе связано, внушает нам ужас. По всей Британии не сыщешь семьи – бедной ли, богатой – которая не понесла бы утрату в этой войне. Нам предложили нелегкий выбор: поступиться национальной честью, нарушив обязательство защищать Бельгию, или пойти на огромные жертвы. Мы избрали путь долга и чести, заплатили за это дорого и не испытываем любви к тем, кто загнал нас в тупик вопреки всем стараниям британских государственных деятелей.
Нынешнее поколение британцев своего отношения к вам уже не изменит. Но, признав ошибки и выразив сожаление по поводу случившегося, вы могли бы сделать, наконец, шаг к примирению.
1918 г.
… Если бы война закончилась для нас поражением и в качестве одного из условий мирного договора немцы потребовали бы выдать им [наших военных], чтобы судить их (по обвинениям, с нашей точки зрения, несостоятельным), мы исполнились бы недовольством, причем надолго. Можно понять поэтому настроения плохо информированной германской общественности. Первейшая задача нашей дипломатии должна состоять в том, чтобы немцы не затаили обиду на многие годы; т. е. найти способ снять напряжение – не в ущерб, конечно же, принципам правосудия.
Что, если бы мы без всякого для себя вреда позволили немцам сохранить лицо, предложив им предоставить одного-двух судей для участия в трибунале? Если мы настоим на том, чтобы эти судьи не были выходцами из юнкерского сословия, они в большинстве случаев наверняка не станут противодействовать ходу судебного разбирательства. В случаях, когда судьи из стран-союзниц будут единодушны, германские возражения не возымеют особой силы; если же мнения в чем-то разделятся – что ж, пусть тогда чаша весов склонится в пользу подсудимого.
Думаю, в любом случае мы должны работать теперь над строительством мирной Европы, которая только и сможет дать нам надежду на финансовую стабильность.
1920 г.
В очень ясном и сильном отчете господина Черчилля об экспедиции в Дарданеллы особого внимания заслуживает один момент. В свое время мы пообещали России в случае успеха отдать ей Константинополь. Подумайте, сколь ужасно было бы наше сегодняшнее положение, если бы мы там одержали победу!
Образ большевистской республики, распростершей крыла от Архангельска до Константинополя, навис бы над нами ужасным знамением!..
Но даже если бы победоносная Россия осталась Империей, разве не явилась бы она для нас (в отсутствии германского противовеса) источником новой страшной угрозы? Империя русского милитаризма надвинулась бы на Европу и в любой момент была бы готова на нее обрушиться. Любой исход дела вел бы к появлению новой угрозы для мировой цивилизации, сравнимой с той, которую представляла собой довоенная Германия.
Так что Провидение, как всегда, распорядилось мудро, а мы, в чем-то проиграв, можем утешить себя тем, что победа стала бы для нас равносильной поражению в будущем. Аргументы господина Черчилля в пользу экспедиции грешат, на мой взгляд, одним недостатком: стремясь к сиюминутной выгоде, он не предугадал опасности, которую таил бы в себе успех.
Возможно, в конечном итоге мы только выиграли, получив от истории очередной пример того, как самые хитрые планы человеческие оказываются ничтожны пред волей несравненно более мудрого Высшего Разума.
1923–1930 гг.
Англия и Индия
Известно, что пропаганда всегда была нашим слабым местом. Так, лишь в самом разгаре бурской войны европейские народы начали вдруг узнавать, что Великобритания с полным правом отстаивает там свои интересы. В течение всей мировой войны наша пропагандистская машина также находилась в плачевнейшем состоянии – до того, правда, момента, как управление ею взял в свои руки лорд Нортклифф: он-то и добился здесь максимума эффективности, во многом способствовав достижению конечного результата. К любой работе мы всегда приступаем очень уж медленно. Планы большевиков относительно Индии нельзя сравнивать с военным вторжением; уместнее будет провести аналогию с пожаром в прериях, когда ползущий огонь пожирает все, попадающееся ему на пути.
Единственно верный способ борьбы с таким пожаром состоит в расчистке почвы, лишении огня всякой пищи. С этой целью мы и должны приступить к хорошо продуманной пропагандистской работе. На коренных языках народов Индии нужно просто и честно рассказать о тех ужасах, что обрушились на страны, куда распространилась эта проклятая зараза. С одной стороны, можно подробно описать притеснения татар и других мусульманских народов, с другой – показать разницу между стабильностью и порядком британского правления и той разрухой, которая воцарится на полуострове, если большевистские доктрины будут воплощены здесь в жизнь. Сравнительно небольшая сумма денег, с умом потраченная на эти цели, сможет уберечь нас от большой беды в будущем. Самое же страшное состоит в том, что огонь охватил почву, прежде чем мы приступили к ее расчистке.
