Англия и европейское содружество - [3]

В конституции Советского Союза содержалась статья о праве любой республики на выход из Союза. Разумеется, она была включена туда из пропагандистских соображений. Люди были достаточно умны для того, чтобы даже не сметь подумать об этом, тем более, что не существовало процедуры такого отделения и даже просто разговор на эту тему рассматривался бы как преступление и посягательство на территориальную целостность Советского Союза. Я был поражен, когда обнаружил, что более или менее такая же ситуация существует и в Европейском Союзе. Вы можете вступить в него, но выйти из него вам не удастся. Не предусмотрено такой процедуры. Никто еще не сказал вслух, что вы не можете выйти, но процедуры не существует. Все это очень похоже на то, к чему я так привык в Советском Союзе.

Коррупция. Надо признаться, что в сегодняшнем мире почти каждая страна коррумпирована в той или иной степени, и обычно коррупция, как это существует в свободных странах, идет снизу вверх. Она поднимается вместе с медленно проникающими снизу вверх структурами. Это «естественный» путь распространения этой болезни. Социалистическая коррупция всегда имела иной характер, поскольку она была организована сверху вниз, она была системной. Так как советская система, социалистическая система занималась массовым перераспределением богатства, это перераспределение, совершаемое государством, открывало ящик Пандоры всяческих видов коррупции. К моему смятению, я открыл, что в Европейском Союзе мы имеем в точности советскую модель коррупции, а не «нормальную».

Советский Союз был очень агрессивной страной. Он не мог существовать без того, чтобы распространять свою модель социализма все дальше и дальше. В тот момент, когда он перестал делать это, он начал распадаться. У меня есть сильное подозрение, что то же самое справедливо и для Европейского Союза. Хотя экономически совершенно бессмысленно привлекать в Союз все больше и больше стран Восточной Европы с их недоразвитой экономикой, он оказывает сильное, иногда просто непереносимое давление на эти восточно-европейские страны, а также на некоторые другие, как, например, Швейцарию, требуя от них вступления в Союз. Создается впечатление, что это носит идеологический характер.

Нам в Советском Союзе прожужжали все уши о том, что целью его существования является создание новой исторической общности — советского народа. Нам следовало забыть о своей национальности, о наших этнических особенностях, мы ничего не знали о них. И в самом деле, когда я рос в России, я не мог сказать, кто украинец, кто русский, кто белорус — об этом не следовало упоминать специально. Мы должны были быть единой общностью.

То же самое, похоже, справедливо для Европейского Союза. Они не хотят, чтобы вы считались англичанами, а кто-то другой — французом или кем-то еще, они хотят, чтобы вы все образовывали единую историческую общность, европейцев — что бы это ни означало. И вообще, одной из великих целей социализма, каким мы его знаем, всегда было разрушение национального государства. Все они верили в то, что государство, по их выражению, изживет самое себя за ненадобностью. С некоторой их помощью, разумеется. И именно это мы наблюдаем сейчас в Европе. Какова цель этого образования, расползающегося сейчас по Европе из Брюсселя? Цель эта — поглотить национальные государства. В их существовании уже нет нужды.

Мне могут возразить, что мое сравнение неполно и не слишком убедительно, потому что Советский Союз был идеологическим государством, идеологической диктатурой, а Европейский Союз является практическим и прагматическим образованием. Я не думаю, что это так на самом деле. Насколько я могу судить, Европейский Союз сегодня основан на очень жесткой идеологии. Это идеология сохранения социализма навечно, но также это идеология так называемой политической корректности, которая становится правилом, становится требованием.

Мне могут возразить, что в Советском Союзе был Гулаг, и, пока в любой стране нет Гулага, ее нельзя ставить на одну доску с Советским Союзом. Я думаю, что мы уже присутствуем при зарождении Гулага в Европе. По крайней мере, у них есть то, что мы называем интеллектуальным Гулагом, когда любой человек, посмевший выразить свое особое мнение по таким вопросам, как раса, пол, образ жизни или что угодно другое — если его или ее мнение отличается от общепринятой и одобренной неким определяющим центром — этого человека подвергают остракизму, ему не позволяют появляться на публике, он не может занять какой-либо серьезный пост или опубликовать что-нибудь существенное. Это — уже начало Гулага. Могу вас уверить — я знаю, что я уже в Гулаге.

Но это только начало. Я читал недавно о попытке вашего правительства, нынешнего правительст-ва Великобритании, кодифицировать этот вид политической корректности. Некий мистер Блэнкет попытался провести закон, определяющий устное высказывание как правонарушение, заслужива-ющее наказания, что противоречит, насколько мне известно, всем законам вашей страны. Это очень опасный прецедент. Нас спасли, как мне помнится, несколько комиков, которые выступили с возражениями против этого закона, заявив, что если он будет принят, они останутся без работы.