Англичанин Сталина. Несколько жизней Гая Бёрджесса, джокера кембриджской шпионской колоды - [42]
Причины, стоявшие за попыткой Бёрджесса совершить поездку в Москву летом 1940 года, породили самые разные теории. Его роль, согласно его же более позднему рассказу, была расширение задания отдела D организовать подпольное сопротивление. Он хотел убедить русских поставлять оружие и припасы некоммунистическим партизанским формированиям в Восточной Европе, а взамен британцы будут помогать коммунистическим группам в Западной Европе. Бёрджесс хотел предложить идею русским и помочь ее реализовать. Однако, согласно одному русскому источнику, идея принадлежала не Бёрджессу, а Валентину Вивиану из SIS, который считал, что для работы Бёрджесса будет полезным дипломатическое прикрытие британского посольства. Впоследствии Бёрджесс тоже заявил, что это не его идея, он в ней не заинтересован и предпочитает совершать только короткие поездки за границу, да и то в теплые края – в Танжер или Испанию[331].
Какой бы ни была правда, в начале июля Бёрджесс уехал во Владивосток через Америку, в сопровождении явно ошеломленного Исайи Берлина. Бёрджесс оказал давление на Глэдвина Джебба в Форин Офис, чтобы Берлина, говорившего по-русски, назначили пресс-атташе британского посольства в Москве, а сам Бёрджесс ухитрился присоединиться к нему в роли дипломатического курьера.
За счет Форин Офис, удобно расположившись в каютах первого класса, мужчины пересекли Атлантику на пароходе «Антония». После выматывающего путешествия в сопровождении эсминцев 20 июля они прибыли в Квебек. Добравшись поездом до Монреаля, они вылетели в Нью-Йорк, где провели два дня, прежде чем отправиться в Вашингтон. Там они остановились у советника британского посольства Джона Фостера и встретились с журналистом Джозефом Олсопом, которому с первого взгляда не понравился Бёрджесс, «потому что тот не носил носков»[332].
Бёрджесс устроил встречу со своим старым кембриджским товарищем Майклом Стретом – возможно, в этом заключалась главная цель его поездки. Сначала он развлек его весьма фривольными рассказами, к примеру, как «он и Пфейфер и еще два члена французского кабинета провели вечер в мужском борделе в Париже, танцуя вокруг стола и стегая обнаженного парня, который был к нему привязан, кожаными плетками», и лишь потом перешел к делу. Стрейт должен был вернуться в Государственный департамент, чтобы контролировать Кривицкого, который продолжал сообщать детали о русской шпионской сети в Европе[333].
27 июля Фицрой Маклин, соперник Бёрджесса еще по школе, теперь ставший дипломатом, телеграфировал британскому послу лорду Лотиану о нежелательности поездки и Бёрджесса, и Берлина в Москву. «Бёрджессу следует немедленно вернуться на родину, а Берлин, который не состоит на службе правительства его величества, может поступать как сочтет нужным»[334].
По информации Мириам Ротшильд, тогда жившей в Вашингтоне, поездка была прервана Фостером, который считал «Бёрджесса абсолютно нежелательной и недостойной доверия личностью», но не подозревал в нем шпиона[335]. Бёрджесс вернулся 30 июля самолетом, и после ужина с ним в Уиндхэм-клубе Николсон записал в своем дневнике: «Он только что вернулся из Америки. И все еще хочет войти в контакт с Коминтерном и использовать его, чтобы создать беспорядки на оккупированных территориях»[336].
Чем занимался Бёрджесс в отделе D в 1939 и 1940 годах – неясно. Его видел Кеннет Янгер, якобы занимавшимся вопросами региональной безопасности в Кенте. Позднее он утверждал, что организовал «подпольное сопротивление Гитлеру через международное движение профсоюзов», завербовав для этой работы известного в этой области деятеля Эдо Фиммена. Также он «оказал ценную помощь в организации перевозки антинацистских агентов и беженцев». Фиммен сыграл ключевую роль в создании международной курьерской службы для Коминтерна и советской военной разведки[337]. Теперь, возможно благодаря вмешательству Бёрджесса, он стал работать и на англичан[338].
Одним из заданий Бёрджесса было руководство тренировочным сектором DU в отделе D. Филби позже писал, что Бёрджесс превратил его в «своего рода фабрику идей. Он считал себя колесом, которое, вращаясь, разбрасывает идеи, словно искры. А куда эти искры упадут, ему было все равно»[339]. Другой коллега по отделу D, Бикхэм Свит-Эскотт, встречал Бёрджесса летом 1940 года на разных совещаниях с присутствием представителей разных департаментов по вопросам пропаганды. Их, как правило, проводил Гранд, но протоколы не велись. На одном из совещаний Бёрджессу «почти удалось убедить собравшихся, что положить конец войне можно, дождавшись западного ветра и отправив в Центральную Европу большое количество воздушных шариков, в надежде, что привязанные к ним зажигательные бомбы подожгут степи венгерской пушты и среди немцев начнется голод[340].
Годом раньше он выступил с другой идеей, которая была принята, – о школе для подготовки агентов и диверсантов, которую в шутку назвал колледжем Гая Фокса. Брикендонбери-Мэнор, особняк XVII века и бывшая школа, что в 20 милях от Лондона, был реквизирован военным министерством в конце 1939 года. «Задача школы – обучать людей разных национальностей на роль инструкторов и вербовщиков. Потом они вернутся в свои страны и создадут организации, которые станут противодействовать интересам врага и совершать диверсии. Кроме того, школа давала общее образование и выполняла специальную подготовку поисковых и диверсионных групп»
