Англичанин Сталина. Несколько жизней Гая Бёрджесса, джокера кембриджской шпионской колоды - [19]

Фрэнсис Хоувелл-Терлоу-Камминг-Брюс вспоминал: «Нам говорили, что Бёрджесс внесет ценный и важный вклад в сокровищницу человеческих знаний». Но когда его диссертация была предвосхищена, «он был совершенно сломлен. Он сложил все яйца в одну корзину и оказался не у дел. С тех пор его дела шли все хуже. Он стал совершенно безответственным и просто плыл по течению. Уверен, это разочарование изменило его личность»[138]. Коммунизм стал не просто увлечением: он начал заменять академические успехи, давая Бёрджессу новое чувство цели и понимания своего «я», а также ориентир. Он быстро терял интерес к академической карьере. Его наставник и друг Стивен Рансимен считал, что «Бёрджесс был не способен к размеренному проведению исследований»[139].

Спустя неделю после обзора книги Уилли Бёрджесс написал Дэди Райлендсу – частично на французском языке, – что он не сможет поехать с ним на каникулы во Францию, потому что у него нет денег. «Я в глубокой депрессии, нет никаких новостей; читаю Блейка о месте человека в мире». Он снова прочитал книгу Уилли и пришел к выводу, что она «намного лучше, чем я мог написать. С одной стороны, я рад, с другой – мне очень жаль. Ведь если я попытаюсь сделать что-нибудь на эту же тему, его работа так хороша, что трудно будет не думать как он, подойдя близко к вопросу»[140].

Письмо было отправлено из Аскота, где теперь жила его мать в доме с одиннадцатью спальнями, стоящем на участке площадью 20 акров. Предыдущая владелица особняка – дочь раджи Брука – устраивала пышные приемы в бальном зале, обшитом резными панелями с имитацией складок ткани. Даже по стандартам того времени это был большой дом, в котором предусматривалось жилье для полудюжины слуг. Но его главным достоинством была близость к ипподрому, который чета Бассет посещала довольно часто.

Через Дэди Райлендса Бёрджесс познакомился с Морисом Боурой из Уэдхем-колледжа и стал часто посещать Оксфорд. Боура, которому нравилось изображать себя в этот период лидером «аморального фронта» коммунистов, гомосексуалистов и раскольников, который ратовал за удовольствия и осознание своей греховности и наслаждался компанией юношей, особенно увлекся Бёрджессом. Остроумный собеседник, гомосексуалист и радикал, он обладал широчайшим кругозором. В юности он побывал в России и знал русский язык. Двое мужчин легко нашли общий язык, и Боура распахнул для Бёрджесса многие двери в Оксфорде и других местах.

Гостя у Боуры в начале летнего семестра, Бёрджесс возобновил знакомство с Горонви Рисом, впоследствии ставшим его близким другом. Рис был на полтора года старше. Он родился в Аберистуите в семье священника и получил образование в высшей школе для мальчиков в Кардиффе. Он закончил Нью-колледж с высшими баллами по философии, политике и экономике в 1931 году и сразу стал научным сотрудником в колледже Всех Душ.

Рис уже встречался с Бёрджессом в Кембридже, но именно на обеде у Феликса Франфуртера (позднее ставшего членом Верховного суда США, а тогда находившегося в Оксфорде в качестве приглашенного профессора) они скрепили свою дружбу. Среди гостей был Исайя Берлин, еще один профессор из колледжа Всех Душ, и философ Фредди Айер, который учился в Итоне с Бёрджессом[141]. Рис впоследствии вспоминал: «Я слышал о Гае раньше, поскольку он имел репутацию самого блестящего старшекурсника своего времени в Кембридже. И я с интересом ожидал встречи. …На самом деле он не соответствовал своей репутации. Тогда он был стипендиатом в Тринити, и считалось, что его ждет блестящее академическое будущее. В тот вечер он много говорил о живописи, и мне его слова показались оригинальными и разумными. На мой взгляд, для такого молодого человека он обладал широкими знаниями предмета. Беседовать с ним было приятно, поскольку он был очень симпатичным юношей, задорным, сильным и очень английским. Было неприятно, что почти всем им сказанное свидетельствовало о том, что он гомосексуалист и коммунист»[142].

Рис пригласил его в колледж Всех Душ выпить после ужина, где Бёрджесс не смог удержаться от флирта с Рисом. «Сначала это были любовные взгляды и робкие прикосновения, которые быстро и легко прекратились, когда выяснилось, что я гетеросексуален, а он – нет. Он бы повел себя точно так же с любым молодым человеком, потому что секс был для него и импульсивным желанием, и игрой и он считал своим долгом им заниматься». Рис и Бёрджесс много говорили о живописи и ее связи с марксистской трактовкой истории и о забастовке водителей автобусов, которую Бёрджесс помогал организовать в Кембридже.

Они договорились посетить Советский Союз во время летних каникул, но потом Рис по неустановленным «личным причинам» не смог поехать, и Бёрджесс отправился туда со своим оксфордским другом – коммунистом Дереком Блейки. Таким образом, первый судьбоносный визит Гая Бёрджесса в Советский Союз – на испытательный полигон мирового коммунизма – имел место в июне 1934 года. Он и Дэвид Блейки отплыли из Хариджа, снабженные рекомендательными письмами от Дэвида Астора из «Обсервера», мать которого, Нэнси Астор, побывала в Советском Союзе вместе с Джорджем Бернардом Шоу тремя годами раньше. Их путешествие стоило фунт в день, включая проезд, питание и экскурсии. Молодые люди остановились в Гамбурге, где в баре встретили немецкого коммуниста, который спросил, может ли он сбежать в Россию, поскольку у гестапо есть список гамбургских активистов и он вот-вот будет арестован.