Англичане в допетровской России - [77]
Горсей обращал также внимание на политику царя в сфере религии. Иван Грозный «установил и обнародовал единое для всех вероисповедание, учение и богослужение в церкви», ведущее свое начало от греческой церкви. Что же касается господствующего во всей Европе учения папы римского, то его царь рассматривал как «самое ошибочное из существующих в христианском мире», угождающего «властолюбию папы», выдуманное с целью сохранения верховной иерархической власти последнего. Грозный был изумлен тем, продолжал Горсей, что отдельные христианские государи признают верховенство папы, а также приоритет церковной власти над светской. Чтобы укрепить православную религию в своей стране, русский царь за время своего правления построил свыше сорока «прекрасных каменных церквей, богато украшенных и убранных внутри, с главами, покрытыми позолотой из чистого золота», а также открыл более шестидесяти монастырей и обителей, «подарив им колокола и украшения и пожертвовав вклады, чтобы они молились за его душу».
К достижениям политики Ивана Грозного Горсей относил его вклад в военное дело: «Царь построил 155 крепостей в разных частях страны, установив там пушки и поместив военные отряды». В градостроении также была заметна деятельность Грозного. Он построил на пустующих землях 300 городов и реставрировал «крепкую, обширную, красивую стену из камня вокруг Москвы, укрепив ее пушками и стражей»[491]. Как видно, Горсей стремился дать более объективную характеристику деятельности Ивана Грозного, нежели Флетчер.
Англичане оставили свои впечатления не только о характере царской власти и наиболее ярких фигурах на русском престоле. Своим вниманием не обошли они такие органы власти, как Земской собор и Дума. Наиболее подробно на этих вопросах остановился Дж. Флетчер. В главе книги «О заседаниях Земского собора» он детально описал структуру данного учреждения и процедуру его заседаний. «Самое высшее учреждение для публичных совещаний по делам государственным называется собором, то есть общественным собранием», — писал Флетчер. Далее он перечислял его участников: царь, 20 приближенных царских советников и 20 представителей высшего духовенства. Англичанин подчеркивал, что ни горожане, ни другие представители народа в это собрание не допускались, поскольку «простой народ считается там не лучше рабов, которые должны повиноваться, а не издавать законы, и не имеют права ничего знать о делах общественных до тех пор, пока все не будет решено и окончено»[492].
Флетчер подробно освещал процедуру заседаний Земского собора. Как правило, время заседаний приходилось на пятницу, «по причине святости этого дня». В палате, предназначенной для собраний, рассаживались в определенном порядке. По одну сторону зала на троне восседал царь. Неподалеку от него за небольшим четырехугольным столом рассаживались представители духовенства: патриарх, митрополиты, епископы, а также два секретаря — «думные дьяки». Остальные садились на скамьи вдоль стены зала, причем каждый занимал место, соответствующее его званию. После того, как секретарь объявлял вопрос, вынесенный на рассмотрение собора, первыми должны были высказаться по нему представители духовенства. Флетчер подчеркивал, что «эти мнения их бывают всегда однообразны и произносятся без всякого рассуждения, как бы затверженный урок». И далее, с долей иронии, англичанин продолжал: «На все дела у них один ответ, которого обычное содержание то, что царь и Дума его премудры, опытны в делах политических и общественных и гораздо способнее их судить о том, что полезно для государства, ибо они занимаются только… предметами, относящимися до веры, и потому просят их самих сделать нужное постановление, а они… будут вспомоществовать им молитвами». После подобных заявлений кто-нибудь из архимандритов, который «посмелее других» (по мнению Флетчера, такой «смельчак» готовился заранее), вставал и просил царя, чтобы тот изволил объявить им собственное мнение. От имени царя думный дьяк отвечал, что Его Величество нашел, что «предложенное дело весьма хорошо и полезно для государства». На этом заседание собора завершалось, и царь приглашал духовенство на парадный обед[493].
В одной из глав своей книги Флетчер коснулся также Боярской Думы. Те бояре, которые входят в Тайный совет царя, «ежедневно находятся при нем для совещания по делам государства», называются думными боярами, а их собрания Боярской Думой, разъяснял своим читателям Флетчер. Затем он перечислял имена тех бояр (общим числом 31), которые входили в ее состав. Свой список англичанин начинал с князей Ф. И. Мстиславского, И. М. Глинского, В. И. Шуйского-Скопина. При этом Флетчер отмечал, что все трое «более знатны родом, нежели замечательны по уму, и потому… назначены больше для того, чтобы сообщить месту почетность и делать честь своим присутствием, нежели для советов». Умнее многих бояр англичанин считал князя Василия Ивановича Шуйского. Остальных членов Думы он оставил без комментариев, хотя в списке явно бросалась в глаза фамилия Годуновых: вместе с Борисом таковых насчитывалось еще пятеро, доводившихся ему близкими родственниками.
