Англичане едут по России. Путевые записки британских путешественников XIX века - [80]

Проблески света иногда можно увидеть даже на темном небосклоне, а юмор – в самой печальной ситуации. Помнится, сын этого англичанина поймал крепостного, укравшего курицу из господского курятника, и привел его к отцу, который, будучи в личной жизни добряком, спросил у ворюги:

– Иван, этё ти украл куриц и съел ее?

Однако крестьянин не увидел в этом ничего плохого:

– Да, барин, это сделал я.

– Это очинь, очинь плёхо, отнине ти – воур! – нахмурился заводчик.

Крепостной, глядя на хозяина невинными глазами, отчего все присутствующие решили – этот мужик либо жулик, либо просто дурак, промолвил:

– Барин, я ничего не похищал. Да, курица была Вашей, но ведь и я принадлежу Вам, значит, попав внутрь меня, она осталась у Вас.

Да, человеку, который трудился на вредном производстве, хотя и не знал об этом, такие шутки простительны!

При строительстве в этих местах горных заводов их, как уже говорилось, снабжали рабочей силой. Сейчас все иначе. Поместья остались за помещиками, но крепостных в них теперь нет. Однако даже в те времена барин мог отпустить крепостного на несколько лет работать на заводе (правда, в любой момент мог отозвать его), за что крестьянин платил ему ежегодно оброк (в зависимости от полученного дохода это составляло от одного до трехсот фунтов стерлингов). Благодаря этому закону, крепостные из дальних поместий могли трудиться в металлургии.

Вероятно, большинство местных жителей составляют люди, работавшие на этих заводах из поколения в поколение, но теперь, когда крепостное право упразднено, они могут найти работу за пределами этих мест, уволиться с предприятий (если это не связано с контрактными обязательствами) и уехать отсюда. Русские крестьяне все схватывают на лету, поэтому они легко обучаются разным ремеслам и могут найти хорошую работу в других местах.

Я восторгаюсь теми, кто освободил крестьян, и глубоко сочувствую освобожденным. Но нынешний упадок уральской промышленности вряд ли связан с отменой крепостного права.

Джеймс Ридли Записки о поездке в Россию. Урал и Зауралье в 1897 году

В дороге

Вынося на суд читателя свои впечатления от России, точнее, от посещения мною Урала и Зауралья, должен сразу предупредить – я совершенно не знаю русского языка, но чуть-чуть владею французским и с грехом пополам немецким. Это, конечно, создавало определенные трудности в поездке, но несколько облегчалось тем, что мой исключительно галантный и любезный спутник мог общаться по-французски и особенно по-немецки, поскольку, как оказалось, для поездки по этой стране необходим именно последний. Однако он тоже не знал русского, который, безусловно, является одним из самых трудных языков на свете, ведь даже рядовые русские чиновники, получив простейшие предписания, сами не всегда могут понять, чего от их требуется.

Во время нашей экскурсии по России мы всегда сталкивались с необыкновенной любезностью, доброжелательностью, отзывчивостью и радушием всех, кого встречали на своем пути. Выданные нам царем соответствующие бумаги помогли избавиться от многочисленных проблем, которые простым путешественникам создают таможня, полиция и прочие инстанции.

Отплыв 20 июля из Гулля на корабле, мы через два дня без происшествий прибыли в Гамбург – процветающий, стремительно богатеющий и развивающийся город, прекрасное место для проживания и отдыха. В те дни в нем проходил фестиваль цветов. Его размах и организация совершенно непохожи на сходные мероприятия у нас, и поэтому это запоминается надолго. Оставив Гамбург 23 июля, мы той же ночью прибыли в Берлин, и у нас хватило времени, чтобы получить о нем общее представление. Город поражает всем – бронзовыми статуями на улицах, дворцами и общественными зданиями, которые надолго запечатлеваются в памяти всех, кто впервые оказывается в нем. Возможно, читатель упрекнет меня: «Но причем здесь Россия?» И он будет совершенно прав. Однако мои зарисовки, возможно, подвигнут тех, кто ни разу не бывал в этих городах (удивительно, как мало сюда приезжает людей!), наконец-то посетить их.

Отправившись в ночь на 25 июля из Берлина в Москву, ранним утром следующего дня мы оказались в русском пограничном г. Александрово[637], где в течение трех часов проходили таможенный досмотр, проверку паспортов и т. д. Для нас, имевших особый статус[638], эта формальная процедура была намного проще, чем для наших менее удачливых соотечественников.

Наконец, мы прибыли в Варшаву, или, точнее, на вокзал, расположенный недалеко от старой столицы Польши, поэтому кроме лицезрения маячащих вдали позолоченных куполов город мы почти не увидели[639]. Сейчас нам предстояло, наверное, самое трудное в мире путешествие по железной дороге, а именно поездка в Москву, когда температура в вагоне достигает ста градусов по Фаренгейту[640]. Несмотря на наглухо закрытые окна вагонов пыль была всюду, в совокупности с нестерпимой жарой превращая пассажира в жалкое создание. Местность между Варшавой и Москвой похожа на огромную песчаную равнину. Поскольку песок используется в качестве балластного слоя железнодорожного пути, при движении поездов образуется пыльная буря. Говорят, что скоро эта проблема будет решена, что, конечно, сделать будет непросто, но необходимо. Как инженер, я понимаю, каково приходится сейчас несчастным локомотивам, которым требуется обильная смазка. Бесспорно, зимой путешествовать поездом удобнее, но мы-то ехали в июле!