Ангелы Тьмы - [19]

— И ты вообразил, будто один-единственный космодесантник может что-то изменить в мировом конфликте? — требовательно бросил Борей, выпрямившись и отходя подальше от плиты. На полуслове он снова оглянулся в сторону Астеляна. — Такое высокомерие недостойно.

— Нет, не высокомерие, это было ощущение цели, — ответил Астелян, следя за капелланом. — Сердце подсказало мне, что я могу изменить ситуацию, и я её изменил.

-А как тебе это удалось?

Борей произнес это, стоя спиной к Астеляну, и его низкий голос эхом отразился от стен камеры.

— Сначала я просто боролся с мятежниками там, где их находил, они были плохо обучены и слабо экипированы. Это была всего лишь большая экзекуция, совершенная на поле боя. Однако вскоре я присоединился к другим, сражавшимся за Императора. Они радостно кричали и приветствовали меня, когда я бился рядом с ними за город Калтан, прорываясь вперед, круша строй врагов болтером и кулаком.

— Разве они не удивились? — Борей повернулся к своему пленнику и скрестил руки на груди. — Одинокий космодесантник не вызвал у них подозрений?

— Они увидели во мне воина Императора, — терпеливо объяснил Астелян. — Мое присутствие укрепило их сердца. Они поверили, что, сражаясь на одной с ними стороне, я подтверждаю правоту их дела.

— Таким образом, ты сделал из себя символ поклонения? Решили заменить Императора в их сердцах и умах?

Отвращение было написано на лице Борея, когда он прикинул всю тяжесть такого греха.

— Ну почему ты все переворачиваешь все с ног на голову? — проворчал Астелян, отворачиваясь с презрением. — Твои собственные усилия настолько легковесны, что ты готов умалять заслуги тех, кто до сих пор сражается на правильной стороне?

— Сам ты проявил бесстыдную манию величия! — отрезал Борей, шагая вперед. — Ты искал лишь средство удовлетворения собственных амбиций. Бывший командир ордена, лишённый всего, ты снова возжелал власти!

— Власть? Я расскажу тебе о власти, — Астелян перешел на сдавленный шепот. — Мое слово это слово Императора. Мой меч — его меч. В каждом бою я дрался во имя его. У него было видение, мечта — отбросить чужаков и мутантов, объединить человечество под своей властью и управлением. Он хотел, чтобы люди получили обратно звезды, которые раньше были нашими, и которые мы потеряли из-за ничтожных стремлений и поклонения технологиям. Император поднялся из пепла эры раздора, чтобы вернуть нам галактику, покорить звезды и защитить наше будущее. Он один увидел это, наш Император, который нас создал, чтобы воплотить свою мечту. Мы, космические десантники, должны были стать инструментом созидания. Это был наш долг, наша общая цель — превратить сон Императора в реальность.

— И все-таки же, в конце концов, вы обратились против него и замахнулись уничтожить все, что до этого строили, проливая кровь.

Голос Борея наполнился грустью, а не гневом.

— Не мы предали первыми! — запротестовал Астелян.

— И на Тарсисе? — Борей низко наклонился и прошептал прямо в ухо Астеляна — Как все это соотносится с порабощенным тобою миром? Великий Крестовый поход был десять тысяч лет назад.

— Заявляя так, ты доказываешь свое невежество, — ответил Астелян, глядя прямо в глаза капеллана. — Великий Крестовый поход это не событие, это состояние души. Крестовый поход никогда не заканчивается, они не будет полным, пока хоть один живой чужак угрожает нашим мирам, пока раздоры продолжают зреть в самом сердце Империума.

— И поэтому ты продолжал сражаться на Тарсисе? — Голос, чуть громче шепота, прозвучал из темноты, когда Борей шагнул назад и исчез из поля зрения Астеляна.

— Да, я так и сделал, сплотил тех, кто меня поддержал, гордо воскликнул Астелян. — Именно тогда я получил аудиенцию у имперского правителя Дэкса. Он слышал о моих победах во имя Императора и был вне себя от радости.

— И поэтому твое эго оказалось польщённым, твой грех гордыни вырос ещё сильнее.

Навязчивый шепот Борея, казалось, звучал отовсюду, отражаясь от стен, будто говорила целая толпа обвинителей.

— Я никогда не стремился возвеличивать себя, но признаю, что был рад похвале, — сказал Астелян, который вертел головой, пытаясь поймать взглядом Борея. — Тебе этого не понять, ты не знаешь, каково это, быть оставленным и презираемым прежними союзниками. Я чувствовал себя потерянным, искал способ отыскать своё место, и на Тарсисе я его нашел.

— Но был ещё долгий путь от прославленного воина к деспоту.

— Твои оскорбления заслуживают только презрения, они доказывают недостатки твоего характера и вопиющее невежество. — Астелян плюнул, устав от попыток капеллана дезориентировать его и запутать. — Хотя мы выиграли несколько сражений, многое предстояло ещё сделать, чтобы добиться перевеса над мятежниками. Пусть я был самым великим воином на Тарсисе, даже я не смог бы в одиночку добиться победы.

— Какая это скромность — признать пределы своих возможностей.

— Если ты будешь слушать, а не жалко издеваться надо мной после каждого слова, то, может быть, что-нибудь поймешь, — медленно произнес Астелян, кладя голову обратно на плиту и рассматривая потолок. Он вернулся мыслями к собственным первым дням на Тарсисе. — Сам по себе, одними воинскими усилиями, я не сумел бы выиграть войну. Но мои навыки, насколько мне известно, до сих пор оберегают Тарсис от ренегатов. Я передал собственное оружие техножрецам имперского правителя, чтобы они изучили его и создали военные заводы по производству превосходной военной техники. У меня было сто лучших солдат, прикомандированных ко мне в столице. Там я обучил их всему, что знал сам. Полгода я давил на них постоянно. Многие не выжили, и поначалу возникли сомнения. Имперский правитель доверял мне безоговорочно, но его адъютанты тревожились по поводу моих методов. Их претензии на значимость выглядели возмутительными — кто они такие, чиновники и священники, чтобы спорить по военным вопросам с командиром ордена Темных Ангелов? Я игнорировал их, и протесты умолкли, когда я впервые повел в бой свою элитную армию. Солдаты не стали космодесантниками — пятёрка моих боевых братьев стоила шестидесяти таких людей, но эти люди были лучше оснащены и опаснее любого противника, с которым мятежники сталкивались до сих пор. Мы штурмовали один из опорных пунктов в горах Сезенуан. Войска, лояльные Императору, пятьсот семнадцать дней осаждали эту крепость, а мы взяли её всего за одну ночь.