Ангелы террора - [11]

— А, вот вы о чем. Действительно, мне в руки попали кое-какие суммы, по тем временам значительные, которые я дал прабабушке Анне Семеновне на обзаведение хозяйством. У них ведь, кроме небольшого имения «Захаркино», больше ничего не было. Да, еще оставил на имя Антона Ивановича доверенность на получение денег со своих должников. Но долги были небольшие — тысяч десять или около того.

Генерал внимательно слушал меня, стараясь, чтобы лицо его оставалось непроницаемым. Когда я замолчал, спросил почти вкрадчиво:

— Еще раз, Алексей Григорьевич, простите мою навязчивость, но не передавали ли вы моему прадеду какие-нибудь вещи из своего времени, что-нибудь необычное?

Я задумался, пытаясь понять, что генерал может иметь в виду. Речь, по-видимому, шла о каких-то мелочах, оставленных мной у предка.

— Пожалуй. Ему очень нравились газовые зажигалки, он ими пугал знакомых, и еще у него остался плеер, это такая черная коробочка с катушками внутри, ну, это вроде как музыкальная шкатулка моего времени.

Мои слова он слушал с таким вниманием, будто я говорил невесть что интересное. Потом просиял и даже смахнул слезу:

— Благодарю вас, Алексей Григорьевич, теперь я полностью удовлетворен! — торжественно заявил генерал. — Я удостоверился, что вы именно тот человек, за которого себя выдаете, и о сношениях с которым я получил подробные инструкции. Мне выпала приятная обязанность сообщить вам приятную новость. Видите ли те деньги, про которые вы не оставили распоряжений, мой прадед Антон Иванович поместил в ценные бумаги открывшегося вскоре после Отечественной войны Государственного коммерческого банка. Позже уже мой дедушка перевел их в банк Лионский кредит.

Я слушал эти семейные притчи, не испытывая никакого волнения. Генерал, однако, не спешил сдаваться, он даже встал в позу, соответствующую важности момента.

— Любезный Алексей Григорьевич, я имею удовольствие сообщить вам, теперь ваше состояние исчисляется без малого восемьюстами тысячами рублей!

Известие о нежданных деньгах меня приятно удивило. Во всяком случае, теперь у меня было на что приодеться и поменять провонявшие затхлостью тряпки, в которые я был наряжен, на новое платье. Однако, я не бросился в восторге скакать по комнате, а просто уточнил:

— Думаю, что деньги в банк поместил не Антон Иванович, а прабабка, Антон Иванович в деньгах не разбирался, а вот Анна Семеновна, та действительно, в этом была дока.

Александра Ивановича мой спокойный тон несколько шокировал, и он не удержался спросить:

— Вы, что, совсем не рады получить такую значительную сумму?

Я удивленно на него посмотрел:

— А чему я, собственно, должен радоваться? Если только честности своих предков. А как, кстати, эти деньги сохранились, неужели Анна Семеновна положила их в банк на мое имя?!

— Нет, что вы, все состояние переходило к старшему в семье сыну с наказом ждать вашего появления. Этим, собственно, и объясняется мое первоначальное недоверие. Кто-нибудь мог случайно узнать нашу легенду и воспользоваться ситуацией… Должен вам сказать, что меня теперь смущает ваше равнодушие…

— Александр Иванович, дорогой, я понимаю, восемьсот тысяч рублей — очень большая сумма, но они ведь существуют не в моем времени, а в вашем, поэтому для меня в значительной степени нереальны…

Генерал задумался и, кажется, понял, что я имею в виду. Надеюсь, это его немного утешило. Я же в предверии будущего богатства попросил:

— Вы меня простите, Александр Иванович, за низменность желаний, но не распорядитесь ли вы, чтобы меня накормили нормальным завтраком, а то у меня с утра, кроме куска хлеба, во рту маковой росинки не было. Да и вообще, я в последние дни был ограничен в пище. А с деньгами давайте потом разберемся, лежали они себе сто лет в банке, пусть еще полежат.

— Конечно, конечно, я сейчас распоряжусь, — спохватился хозяин.

Уклад дома действительного статского советника Александра Ивановича Крылова значительно отличался от стиля жизни его предков.

Заведен он был на европейский манер и велся вполне рационально, без разносолов и безрассудного хлебосольства. С утра хозяин и домочадцы пили вместо рассола и водки кофей со сливками и закусывали его сухими гренками, а не пирогами с осетриной. Это я понял вскоре после распоряжения генерала накормить меня.

Меня проводили в малую гостиную и там накормили скудным, по старым меркам, завтраком. За столом прислуживала пожилая горничная, которая отнеслась ко мне без должного, на мой взгляд, почтения, как к бедному родственнику хозяев. Есть под ее неодобрительными взглядами было неловко, но голод не тетка, и я поглощал пищу, стараясь не обращать на нее внимания. Еды она принесла мало, и мне пришлось несколько раз гонять ее на кухню за добавками. После третьего похода за кофе и гренками строгая женщина окончательно потеряла ко мне уважение и начала подпускать шпильки с намеками на мой странный костюм и бестактный аппетит.

В другое время и при ином душевном состоянии я не преминул бы разыграть этот лакейский снобизм: уничижительно оценивая меня, она не забывала подчеркнуть значимость своего хозяина, неоднократно называя «Его высокопревосходительством», хотя чин Александра Ивановича был всего лишь четвертого класса, что соответствовало первому генеральскому званию — генерал-майора.