Ангелы сирийского неба - [3]

– Да как ты мог такое подумать? Это просто невозможно.

– Может быть, решим вопрос как-нибудь по-другому?

– Например?

– Я в счет оплаты передам тебе рабов. Они ожидают отправки в ваши лагеря. Две сотни человек. Среди них много молодых женщин и здоровых мужчин. Это ходовой товар.

– Ты сам продашь его и заплатишь нам. Неужели считаешь, что, кроме тебя, у нас некому покупать нефть, продавать рабов, вербовать бойцов, женщин? Не подумал, что сделает с тобой Султан, если вдруг случайно узнает о том, что за бизнес ты ведешь здесь? Он тебя живым в землю закопает.

– Ты мне угрожаешь?

– Я защищаю интересы организации, а ты ведешь себя недостойно, не по-мужски. – Голос Хадида стал жестким, взор – пронзительным и беспощадным.

Таковы глаза палачей и убийц, на счету которых не один десяток загубленных жизней. Впрочем, так оно и было в действительности.

Элмаз не стал обострять ситуацию. Это было бы опасно и чревато серьезными последствиями. Если он сейчас откажется платить, то вряд ли вернется в Турцию, просто испарится в этой стране, объятой войной. Его смерть будет жуткой, не менее страшной, чем то, что показывают боевики в Интернете.

– Хоп, Амир. Признаю ошибку. Сколько я должен заплатить?

Физиономия Хадида вновь приняла доброжелательный вид. Он умел мгновенно перевоплощаться.

– Вот сейчас, Дениз, ты говоришь правильно. За ошибки надо платить. Тем более что на нефти, полученной от нас, ты хорошо заработал. Сумма не станет сколько-нибудь существенной для тебя.

– Пожалуйста, конкретней, Амир.

– Сам понимаешь, самое дорогое – это автоцистерны. Их объем в среднем составляет пятнадцать тонн, плюс сама техника. Это два миллиона долларов. Потом люди. По нашим данным, погибли от ста пятидесяти до двухсот человек. Берем среднее значение – сто восемьдесят. Каждый стоит по три тысячи долларов. Это минимальная цена, без учета компенсаций семьям погибших.

– Какие семьи, Амир? Ведь в качестве водителей вы использовали наемников со всего света.

– Поэтому я и рассчитываю без компенсации. – Хадид ухмыльнулся. – Далее нефть. Тут наши данные точны. У Джарова сгорело девять тысяч баррелей. Цена – двадцать долларов, сумма – сто семьдесят пять тысяч. В итоге получаем… – Хадид включил калькулятор на ноутбуке. – Два миллиона семьсот пятнадцать тысяч долларов. Значит, ты должен ровно три.

– За что двести восемьдесят пять тысяч?

– За то, чтобы я представил руководству организации уничтожение каравана как преступную халатность твоего помощника, руководившего работами по каравану, а не тебя лично. Это справедливо.

– Хорошо. Назови счет, на который надо перевести деньги.

Хадид бросил на столик листок бумаги.

– Это для двухсот восьмидесяти пяти тысяч. Остальные на тот счет, который ты знаешь.

– В банк Катара?

– Можешь в Эмираты. Но деньги уже сегодня должны быть на счету. Тогда мы завтра же сформируем для тебя новую колонну и передадим в безопасном месте.

– А если русские уничтожат и ее?

Хадид поднялся, прошелся по комнате, остановился у резного деревянного шкафа, взглянул в зеркало, поправил бородку и заявил:

– Странный ты человек, Дениз. Сколько лет знаю тебя, и все время ты удивляешь меня. В Анкаре прекрасно известно, что средств ПВО, способных сбивать русские самолеты, у нас нет. Те переносные зенитно-ракетные комплексы, которые мы имеем, переданы нам через так называемую умеренную оппозицию. Эти американские «Стингеры» не достанут ни до бомбардировщиков, ни до штурмовиков. Перед крылатыми ракетами мы совершенно беспомощны.

Элмаз не без удивления спросил:

– Зачем ты сказал мне о том, что известно всем, причем не только в Анкаре?

– А затем, дорогой мой друг, что только Анкара может изменить ситуацию в небе над Сирией. Я имею в виду русскую авиацию. Американцы и их марионетки из НАТО угрозы для ИГИЛ не представляют. Как и мы для них.

– Как же, а теракты в Париже?

– Это не США, а Европа, не угроза, а предупреждение. Без Америки в плане войны с нами Европа ничто, пустое место! Главная опасность исходит от русских. Ее надо ослабить.

– Не понимаю, как можно это сделать.

Хадид вернулся на свое место, хлопнул в ладоши.

На пороге тут же появилась женщина во всем черном, которая приносила ранее поднос.

– Это убери, – приказал ей Хадид. – Приготовь свежий чай и кофе.

– Мне не надо. Я привык к другому кофе, – сказал Элмаз.

– Хорошо, тогда, Азима, принеси только чай.

– Да, господин.

– И поживее. Кстати, что там с угощением для нашего гостя?

– Оно будет готово минут через десять.

– Скажешь тогда.

– Да, господин.

Хадид взглянул на Элмаза:

– Надеюсь, ты не откажешься от куббы – нежнейших шариков из мяса молодого барашка? Или предпочитаешь яхни – тушеное мясо с овощами?

– Мне все равно, только прошу поменьше лука и чеснока.

– Как скажешь.

Женщина принесла чайник, новую пиалу, поставила все это на столик, поклонилась и удалилась.

Хадид налил горячего свежего чая.

– Значит, спрашиваешь, каким способом? Русские охотятся за караванами, которые идут к турецкой границе, бьют по месторождениям, где заправляются цистерны, по нефтеперерабатывающим заводам, разведданные о которых получают от армии Асада. Всю территорию страны они охватить не в состоянии. Следовательно, нам необходимо заставить русских перестать летать вдоль сирийско-турецкой границы. Я внимательно изучал маршруты русских бомбардировщиков, которые работают по караванам, и выяснил одну весьма любопытную деталь. – Он нажал на клавишу ноутбука, повернул монитор в сторону турка. – Смотри, Элмаз. Синяя линия – это граница. Красными обозначены маршруты, по которым летают русские самолеты с аэродрома Хмеймим. В районе селения Адин красная линия пересекает синюю. Это значит, что русские «Су-24» и «Су-25» нарушают воздушное пространство Турции, пусть и на очень короткое время, где-то семь-десять секунд.